Рендсбург
Мы приехали в Рендсбург (земля Шлезвиг–Гольштейн) в сентябре 2019 года, это город моего детства и юности. Мы переехали сюда как поздние переселенцы, когда мне было 12 лет. У моих родителей там дом. В 21 год, из чистого любопытства, я приехал в Россию, впервые после нашего отъезда, и остался. Я поступил в родном Томске в университет, изучал электротехнику. Женился, завел детей.
Скоро исполнится три года, как я вернулся в Германию. Рендсбург – город, но на самом деле это большая деревня. Даже в хорошую погоду на улице почти не видно людей, местность кажется пустынной. Город во время локдауна двухгодичной давности и сейчас – вы не заметите разницы.
Начало
С прошлого лета мы стали большой семьей. Родился наш третий сын Мартин, после Михаила (7 лет) и Макса (4 года). Но долгое время наше семейное счастье было не совсем безоблачным.
У нас были трудные первые шесть месяцев во Фленсбурге (город тоже расположен в земле Шлезвиг–Гольштейн, в часе езды от Рендсбурга. – Ред.) Поиски места в детском саду не увенчались успехом. Поэтому дети были дома, не было никаких контактов, языковой поддержки. Мы все просто сходили с ума.
Параллельно я искал работу, сначала исключительно в Мюнхене. Я очень хотел пожить на юге Германии. Но в итоге из 60 запросов только один, который я отправил в Гамбург, оказался успешным. Когда я получил письмо о том, что меня берут на работу, начал искать квартиру.
Мы два года живем в Гамбурге и просто счастливы. Мы снимаем квартиру в отличном районе с прекрасными соседями.
В Томске у нас тоже была хорошая квартира, но она находилась в новостройке, на огороженной территории, со шлагбаумом . Жить за забором не очень приятно.
Профессия
Сейчас я работаю консультантом в энергетической сфере. Когда я искал работу, я все думал о своем российском образовании. В Германии очень важно, какой документ ты предъявляешь.
В России я получил большой опыт управления проектами. До сих пор меня спрашивают о пекарне, которой я владел в Томске. Она была своего рода моей визитной карточкой. Но я занимался и другими проектами, которые в отличие от пекарни, приносили хорошие деньги. Например, продавал лабораторное оборудование по всей Сибири. Мы хорошо жили в Томске и могли позволить себе все, что предлагал город, не обращая внимания на цены. Но для этого мне иногда приходилось работать по 16 часов в день, шесть дней в неделю.
Стоимость жизни
Цены в Германии, конечно, выше, чем в России. Но я сравниваю по-другому. Здесь, в Гамбурге, у меня ставка как у молодого специалиста только что окончившего университет.
На свою зарплату я могу один содержать семью, включая арендную плату в размере 1600 евро за нашу квартиру площадью 100 м². На выходных мы куда-нибудь ездим, два раза в год улетаем в отпуск. Мы пока не можем откладывать деньги, тратим все, но я в начале карьерного пути. Когда вы впервые устраиваетесь на работу в России, то, получив зарплату, дважды обдумаете свои покупки в магазине. Наш уровень жизни по сравнению с Томском не изменился. Но там я был одним из самых высокооплачиваемых работников, а здесь, на данный момент, отношусь к низкооплачиваемым.
Предчувствие
Моя жена Лена не хотела уезжать из Томска. Она переехала, но сердце осталось в России. Ей было трудно начинать все заново в Германии, без друзей, без знания языка. Ведь, в конце концов, у нас в России все было хорошо. Поэтому вопрос «Почему?» постоянно висел в воздухе. А почему? Долгое время я с тревогой следил за тем, в каком направлении развивается Россия. Друзья и родственники регулярно называли меня из-за этого сумасшедшим. «Антон, ты преувеличиваешь», – говорили они. Но то, чего я боялся, произошло. У многих из тех, кто не хотел мне верить, открылись глаза. Мы только сейчас по-настоящему стали семьей. В том числе и потому, что пришло понимание – в Россию мы не вернемся.
Большая жертва
Родители Лены прощались с нами со слезами на глазах – отпустить единственную дочь, не видеть, как растут внуки, – все это было для них нелегко. До переезда мы виделись каждый день. Но они одобрили наш отъезд и отнеслись ко всему этому очень мужественно, пожертвовав своим дедовским счастьем. Мы разговариваем по телефону, они приезжали к нам в Гамбург и убедились, что переезд был верным решением.
Михаил
Наш старший сын учится в первом классе. Ему тоже пришлось нелегко. В своем томском детском саду он был «звездой» и всегда находился в центре внимания. В Гамбурге другие дети не хотели с ним играть. После месяца пребывания в детском саду он спросил меня: «Папа, что значит “Geh weg?„ (нем. уходи). Мне было так его жалко.
Михаил – маленький философ, более мудрый, чем все мы в семье. Несмотря на то, что ему всего семь лет, вы действительно можете узнать его мнение по разным вопросам. Он знает, что правильно, а что нет. И он умеет излагать свои мысли. Но когда он пришел в детский сад, он еще не мог говорить по-немецки, знал только отдельные слова. Поэтому он молчал, и дети его немного сторонились, хотя воспитатели были прекрасными. Но теперь все позади. Когда он пошел в школу, все наладилось с самого первого дня. Он сразу же нашел друзей, свободно говорит по-немецки и посещает спортивную секцию. Михаил преодолел все трудности, он быстро учится. Я бы сказал, что он и Макс уже интегрировались в Германии.
Россия в Германии
Российские немцы часто имеют сильную связь со своей прежней родиной, даже если они давно живут в Германии. Как это можно объяснить? Я думаю, что у многих из них Россия есть здесь, дома. Они говорят по-русски и смотрят российское телевидение. Даже если они хорошо интегрированы, некоторые люди не задумываются о том, почему улицы в Германии такие, какие они есть, или почему вы видите так много велосипедистов в городе. Это принимается как данность, а не как результат определенной политики. Но нужно также учитывать, что российские немцы часто занимаются тяжелым физическим трудом, а не как я щелкаю компьютерной мышкой. После работы они смотрят то, что им знакомо. И они не верят немецкому государству так же, как не верили российскому – после соответствующего опыта. Это отражается в общем недоверии к политике.
Записал Тино Кюнцель
