Переселенцы по большей части трудоустроены, их уровень образования практически схож с тем, что и у населения без миграционного прошлого, средний доход ниже, чем у местных, но выше, чем у других приезжих. Они чаще, чем другие «понаехавшие», приобретают жилье в собственность. Женщины и особенно мужчины значительно чаще, чем другие граждане Германии, выбирают рабочие профессии. Каждому, может, каждому второму переселенцу старше 65 лет грозит бедность. «Новеселы» поддерживают контакты с местными, редко жалуются на дискриминацию.
В целом наши там чаще довольны жизнью, чем этнические немцы из Польши, Румынии, Венгрии и других стран Европы. При этом в сравнении с ними поздние переселенцы, переехавшие в Германию из стран постсоветского пространства, находятся в менее выгодном с экономической точки зрения положении. Наши соотечественники реже интересуются политикой и хуже разбираются в ней. Не у всех все удачно сложилось с немецким языком. На выборах они предпочитают голосовать за христианских демократов, но все чаще прислушиваются к ультраправым из «Альтернативы для Германии» и левым. Они по большей части довольны демократическим строем на новой родине и чаще, чем другие приехавшие, политикой страны происхождения. К беженцам они относятся обычно хуже, чем местные немцы и другие группы населения (подчеркнем, что исследование было завершено в 2021 году, сейчас представили его результаты). Впрочем, чем дольше живут там люди, тем лучше они адаптируются.
Вот в общих чертах портрет позднего переселенца, который рисуют эксперты научного отдела SVR и исследовательского центра BAMF. Они изложены в пресс-релизе, вышедшем по случаю публикации исследования «Удавшаяся интеграция? Жизненные миры и общественное участие (поздних) переселенцев», а также в ролике одного из авторов Нильса Фридрихса, научного сотрудника SVR.
К другим деталям картины надо приглядываться – в 70-страничном отчете их немало. В качестве примера возьмем отношение к СМИ. Оказывается, большинство переселенцев не читают, не смотрят, не слушают СМИ их стран происхождения. Этот вывод экспертов противоречит расхожему тезису, что упомянутые СМИ манипулируют поздними переселенцами, особенно из постсоветских республик. Более того: чем дольше поздние переселенцы из этих стран живут в Германии, тем больше они доверяют немецким средствам массовой информации, тогда как с приехавшими из других государств все наоборот: дольше в Германии – меньше доверия.
Впрочем, значительная часть населения скептически относится к тому, что СМИ в Германии действительно независимы от политики. В цифрах это выглядит так: 52,1% поздних переселенцев из постсоветских республик считают, что «немецкие СМИ и политики работают рука об руку, чтобы манипулировать мнением людей». Такого же мнения придерживаются 40,6% людей без миграционного прошлого.
Вспомнили в исследовании и о так называемом «деле Лизы». Напомним и мы: в январе 2016 года 13-летняя Лиза из Берлина, имеющая гражданство России, сказала родителям, что ее изнасиловали мужчины «арабской» внешности. Позже выяснилось, что изнасилования не было, но российские СМИ еще до окончания расследования подхватили тему. Обсуждение продолжилось в соцсетях. В исследовании «Удавшаяся интеграция?» написано, что до 15 тыс. русскоязычных в Германии под их влиянием вышли на демонстрации, требуя от государства обеспечить их безопасность. Наблюдения, которые вел SVR в 2020-м, показывают, что переселенцы смотрят прежде всего немецкое телевидение (число читающих газеты ниже) и всего 55% пользуются соцсетями, и это почти на 15% меньше, чем в целом в группе мигрантов.
Может, «Лиза», в свою очередь, повлияла на изменение отношения людей к российским СМИ и соцсетям? Тогда под чьим влиянием выходят русскоязычные люди сегодня на улицы немецких городов, официально в защиту русского языка? Ждем нового исследования.
С исследованием ознакомилась Ольга Силантьева
