
В «Ежегоднике императорских театров. Сезон 1892–1893 годов» приводится содержание балета «Щелкунчик». В доме президента Зильбергауса готовят для детей роскошную елку. С последним ударом часов, показывающих полночь, входит часовых и кукольных дел мастер Дроссельмейер. Он дарит своей крестной дочери Кларе и ее брату Фрицу куклу–щелкунчика для орехов. Фриц отнимает ее у сестры, заставляет разгрызать самые большие орехи, отчего у игрушки ломается челюсть. Девочка поднимает брошенного Щелкунчика, обвязывает ему голову, танцует с ним польку и укладывает на кровать своей любимой куклы. Луна светит в окно; елка растет и достигает огромных размеров. Игрушки оживают. Появляется Мышиный король со своим войском и побеждает пряничных солдат. Тогда во главе оловянных солдатиков вступает в битву Щелкунчик. Клара, видя, что ее любимцу грозит опасность, снимает с ноги башмачок и бросает его в Мышиного короля. Щелкунчик превращается в прекрасного принца и ведет девочку через густой еловый лес, сквозь метель во дворец сластей.
«Щелкунчик» на музыку Петра Чайковского и либретто Мариуса Петипа – балет-метаморфоза. При написании сценария Петипа использовал вольное переложение сказки Эрнста Теодора Амадея Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король» (1816), сделанное в 1844-м Александром Дюма-отцом. У Гофмана отец семейства – советник медицины Штальбаум, у Дюма он – Зильбергаус. В балете разница еще больше. Чудесный город у Гофмана называется Конфеттенбург («город конфет»), у Петипа – Конфитюренбург («город варенья»). Героиню Гофмана и Дюма зовут Мари, в либретто она – Клара, в то время как Клерхен у немецкого романтика – новая кукла девочки. С началом Первой мировой войны сюжет балета русифицировался, и Клара стала Машей. В 1930-е и Фриц стал Мишей. Потом вернулись к гофмановским Мари и Фрицу, к фамилии Штальбаум.
У советского балетмейстера Федора Лопухова есть интересные наблюдения по поводу либретто: «„Щелкунчик” – это размышление о жизни. Действие, где по одну сторону стоят Зильберхаузы, а по другую – оловянные солдатики, напрашивается на понимание людей как кукол, а кукол – как людей. Жизнь чистая, светлая наступает после двенадцати часов, хотя это ночь, – так думает Гофман. Можно добиться радости, счастья, но для этого через зиму надо пройти, – так думает Петипа. И в балет вводится „внезапно снежная буря”».
Во времена Великой французской революции появилась традиция сажать в каждом городе и селе Дерево свободы. Это навело Петипа на мысль ввести в елочного «Щелкунчика» тему революционного танца карманьолы. Но потом он отказался от идеи. Что же осталось? Интернационал: в 1-м действии пляшут немцы («Гросфатер»,) во 2-м – французы и датчане («Танец пастушков», иначе «Датский марципан»), русские («Трепак» или «Пряник»), арабы и индийцы («Кофе»), китайцы («Чай»), испанцы («Шоколад»). В «Щелкунчике» герои попадают в мир без филистерства и драк, где царствует фея Драже, которая для Петипа олицетворяла Терпсихору. К чему призывает зрителей богиня танца? «Не мучайте ни кукол, ни людей, откажитесь от мальчишеской жестокости Фрица, любите, танцуйте, пойте, а не убивайте!»
Обычай ставить в доме елку на Рождество пришел из Германии. В германо-скандинавской мифологии огромную роль играло Мировое древо. Образ этого древа – ель. Она заключает в себе три мира: нижний – подземный, средний – земной, верхний – небесный. 1-е действие балета происходит в среднем мире, 2-е – в верхнем. Мышиный король появляется на сцене из люка, как будто из преисподней: он олицетворяет нижний мир, инфернальное, адское начало. С Мышиным королем борется Щелкунчик, светлое существо из небесного мира, спаситель Мари. Христианские начала в этом балете не нарочитые, сказочные. Но если пристально всмотреться, можно увидеть интересные аллюзии. Мальчик начинает мучить Щелкунчика и, в конце концов, ломает его (подобно тому, как люди терзали и убили Спасителя), девочка не только проникается к нему любовью, но и помогает. И деревянная кукла преображается, превращаясь в принца. Он ведет избранницу в мир красоты, добра и света. Мари и Щелкунчик-принц в постановке Юрия Григоровича венчаются: возникает аналогия с невестой Христовой и Женихом небесным. В библейской книге «Бытие» рассказывается о райских деревьях: дереве жизни и дереве познания добра и зла.
Рождественская елка – воплощение обоих деревьев. На ель издавна вешали настоящие орехи и яблоки. Одним из таких яблок девочка на празднике может угостить мальчика, подобно тому, как Ева угостила Адама. Но грехопадения не произойдет: потому что елка на Рождество становится деревом добра.
Сергей Макин