После выхода книги «Финал Европы» в СМИ появилось много критических материалов о ней. Что, по вашему мнению, стало триггером такой реакции?
Эту реакцию нужно анализировать исходя из того, с какой целью задумывалась наша книга. В ней в самом начале читателю предлагается оглянуться на три десятилетия назад. В этом году исполняется 30 лет Маастрихтскому договору. Падение Берлинской стены также произошло чуть более 30 лет назад. Тогда царила эйфория относительно европейского будущего. В частности, была уверенность в том, что Европа может извлечь уроки из ошибок прошлого, что может быть создан порядок, который преодолеет последствия двух мировых войн и холодной войны.
Тогда же появились две большие европейские мечты. Первая – о единой и суверенной Европе, которая была бы основана на республиканских ценностях и воплощала бы в себе идею европейской цивилизации. Вторая мечта была о той Европе, которая надолго предотвратила бы войну путем установления долгосрочного миропорядка с Россией. Однако сегодня Европа снова переживает большую войну на своем континенте. Миропорядок с участием России достигнут не был, вместо этого возводится новый железный занавес. При этом Европа также не едина, а глубоко разделена и к тому же зависима от США больше, чем когда-либо прежде. Но не только европейского суверенитета не удалось добиться, утеряны и европейские ценности, выражением которых хотел быть Евросоюз.
Мы хотели рассказать эту историю упадка и распада. При этом сообщить не только плохие вести, но и дать трезвый баланс с надеждой на новое начало. Однако, к нашему разочарованию, только альтернативные немецкие СМИ откликнулись на наше предложение начать дискуссию. Авторитетные же медиа Германии, от Die Welt, ZEIT вплоть до Berliner Zeitung, вместо этого занялись цитированием сообщений из Твиттера, сделав главной новостью странное заявление Боннского университета.
О каком заявлении идет речь?
Дело в том, что мой соавтор Ульрике Геро заведует кафедрой европейской политики в Боннском университете, внезапно опубликовавшем заявление, в котором дистанцировался от нее, не называя ее имени. Однако все СМИ понимали, что речь идет именно об Ульрике Геро. То, что университет дистанцируется от одного из своих профессоров, является нетипичным поступком. Было бы разумнее, если бы университет обсудил публикацию одного из своих сотрудников в своем актовом зале. Все-таки университеты должны быть тем местом, где идеи могут обсуждаться до тех пор, пока не победит лучший аргумент.
Вы и ваш соавтор не жалеете о том, что написали данную книгу?
Нет, не жалеем. Во-первых, наша книга – всего лишь эссе, на что мы указываем в предисловии. Мы просто хотели вызвать дискуссию. Во-вторых, мы знаем, что наша позиция, которая соотносится с политикой разрядки Вилли Брандта и Эгона Бара, не является экстремистской и поэтому она должна занять свое место в дебатах.
В конце концов, для Европы на карту поставлено чрезвычайно многое. Высокие цены на энергоносители в долгосрочной перспективе приведут к тому, что значительная часть немецкой и европейской промышленности перестанет быть конкурентоспособной. В настоящее время крупные корпорации переносят свое производство в другие страны. Это приведет к разрыву производственных цепочек, что может вызвать деиндустриализацию Европы даже в менее энергоемких отраслях промышленности. Для сохранения уровня благосостояния в Европе хоть в какой-то степени необходимо найти выход из нынешнего кризиса.
К тому же на карту ведь поставлено не только процветание Евросоюза. Сейчас идет процесс ликвидации послевоенного мироустройства в Европе. После 1945 года оно зиждилось на стойком желании сделать новую войну на европейском континенте в долгосрочной перспективе саму по себе невозможной. С одной стороны, за счет экономических связей, а с другой – за счет взаимопонимания. Однако же вместо того, чтобы извлечь уроки из двух мировых войн, сегодня снова призывают к гонке вооружений и готовности к самопожертвованию, формируют образы врагов. Мы хотели дать толчок дискуссии о самопредательстве Европы.
Беседовала Фемида Селимова
