Есть разные теории, почему люди помогают. У меня это была попытка избавиться от парализующего чувства беспомощности. Чтобы перестать быть просто зрителем, и вернуть себе хотя бы субъективно контроль над ситуацией, в начале марта я обратилась в местный волонтерский центр и предложила свои услуги в качестве переводчика. Видимо, тогда добровольцев со знанием русского и немецкого языков в городе было немного, потому что в течение всего нескольких минут мне ответили, что моя помощь очень нужна. Меня прикрепили к городской социальной службе. Мы оговорили время «работы»: я готова была переводить пару раз в неделю по несколько часов. Так и записали.
Я понятия не имела, что меня ждет. Уже были сообщения в местной прессе, что украинцев в городе все больше, но что именно от меня потребуется, никто заранее объяснить не мог. Я обратилась к сотруднице соцслужбы, моему куратору. Она выдала мне бумагу, где были описаны мои обязанности, однако уже через пару минут, просмотрев список и выйдя на улицу, я поняла, что ни варить кофе, ни убирать грязную посуду, ни дезинфицировать игрушки я не буду. На улице у входа с 7 утра стояли беженцы из Украины и ждали открытия службы в 8 часов. Кто-то грелся в большой палатке, где есть термосы с чаем и кофе, кто-то топтался у входа, не доверяя талонам с номером, выданным им на руки, и боясь пропустить свою очередь. Всем этим людям в первую очередь нужна была языковая поддержка, а не чай.
Очередей, как оказалось, было две. Одна для тех, кто уже оформлял заявление на материальную помощь, вторая – для новоприбывших. Талончиками заведуют секьюрити, им-то и нужна помощь переводчика, чтобы определить людей в нужный поток и, к сожалению, отправить тех по домам, кто пришел не по адресу. Таких тоже немало. За две недели я стала специалистом по всем возможным вопросам и службам, составила собственный список полезных сайтов в Интернете, его украинцы просто фотографируют и передают друг другу. Ни для кофе, ни для чая у меня нет времени. Этим занимаются волонтеры без знания русского языка.
Самый частый вопрос «не по адресу»: а вы сделаете мне перевод? Нет, не сделаем. Мы решаем вопросы жилья и материальной помощи, переводы мы не делаем. Приходится отправлять людей с их украинскими внутренними паспортами в украинское консульство во Франкфурте. Переводы там делают и заверяют. Но, как оказывается, это решает далеко не все проблемы. Например, банки признают только загранпаспорта и не открывают счет по переводу. Это значит, что как только заканчиваются первые денежные чеки, обычно на сумму в сто евро, люди приходят за новыми. Некоторых приходится отправлять назад без чеков, потому что их заполненные от руки заявления еще не внесли в компьютерную базу данных, а раз нет человека в системе, то и чиновник не может выдать ни цента. Между первым чеком и внесением данных в компьютер может пройти две-три недели. Люди, оказавшись и без денег и без продуктов, не знают, куда бежать и к кому обращаться. Одной молодой женщине с детьми в виде исключения выдали, вероятно, из другой кассы, талон на еду. Такую карточку можно отоварить только в продуктовом магазине и исключительно продуктами питания и гигиены. Но чиновники не всегда идут навстречу, задыхаясь от количества необработанных дел.
Основной поток новоприбывших уже несколько дней идет через центр первичной регистрации в Гисене (это узловой пункт в центре Гессена, столицей которого является Висбаден. – Ред.). Правила поменялись в связи с перегруженностью городских служб и из-за отсутствия подходящих помещений для жилья: заняты все, буквально все общежития, приюты, отели, хостелы и большая часть пустовавших квартир. Всех, кто о новых правилах ничего не знал и еще нигде не регистрировался, мы отправляем в Гисен, оттуда людей распределяют по тем округам, где ресурсы еще не исчерпаны. К сожалению, объяснять людям изменившиеся правила приходится именно мне и моим коллегам-волонтерам. Исключения делают только для женщин с грудничками и для инвалидов. Всем остальным, в том числе пожилым и женщинам с детьми постарше приходится ехать своим ходом на поезде и автобусе, с багажом и домашними животными в Гисен на регистрацию.
В более привилегированном положении оказываются те, кто уже может предъявить какое-то жилье с пропиской. Как правило, это украинцы, которых местные разместили у себя или в своих пустых квартирах и уже прописали. Только в этом случае по новым правилам наша соцслужба принимает заявления на материальную помощь и медицинскую страховку.
Отдельной категорией идут дети и подростки без родителей. Мы уже оформляли детей, прибывших и группами, и индивидуально. Несовершеннолетним не приходится ждать часами своей очереди на холоде, под дождем. Детей привозят благотворительные организации или немецкие семьи, готовые приютить их у себя. Так как наш город находится далеко от границы, к нам дети приезжают уже с переводчиками или как минимум со взрослыми. Что и как происходило на границе, кто доставил этих детей в Германию, где они познакомились с их немецкими семьями, мы не спрашиваем. У волонтеров на это нет времени. Очередь не уменьшается до самого закрытия службы. Мы передаем детей в руки ответственных и обращаем свое внимание на тех, кто остался на улице ждать своей очереди или в надежде получить хоть какую-то полезную информацию на русском языке.
Несмотря на все пережитые ужасы, украинцы ведут себя очень сдержанно. Никому не хочется попрошайничать, люди не теряют своего достоинства и просят о помощи, потому что других вариантов действительно нет. Никакой агрессии, недовольства или обвинений в мой адрес или в адрес других волонтеров испытать не пришлось. Мы общаемся исключительно вежливо, деликатные вопросы решаем по возможности без посторонних свидетелей и пытаемся хоть как-то облегчить судьбу этих людей.
Конечно, такое непосредственное нефильтрованное соприкосновение с людьми, пережившими столько ужасов, не проходит бесследно и для волонтеров. Первый раз я плакала вместе с украинцами, когда пришлось объяснять, что их собаке, не привитой от бешенства, сделают прививку и поместят в приют для бездомных животных на карантин на 30 дней. Потом правила поменяли, через две недели животных уже не изолировали, но глаза хозяев, у которых забирают любимого члена семьи, невозможно забыть. Так же, как и старую кошку в переноске. Ее 5 дней везли в памперсах через все границы. Хозяйка не взяла никакого багажа, чтобы увезти животное. Слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу заявления на материальную помощь с припиской от руки на русском: «Пожалуйста, помогите, муж ранен, я здесь одна с ребенком, у меня никого и ничего нет!» Особенно жалко детей. Волонтеры все время приносят какие-то игрушки из дома, шоколад, пончики. Но дети иногда так напуганы и устали, что даже на мягкие игрушки не реагируют, только жмутся к ногам мам. А для мам у нас приготовлены носовые платочки и новые маски, когда их собственные намокают от слез.
