На высоком берегу залива Волгоградского водохранилища – плато, на котором больше сотни небольших ям и несколько рвов. Их края оплыли, но все-таки заметны очертания выкопанных могил. Это старое кладбище села Чкаловское Ровенского района Саратовской области. За последние 50 лет здесь разместили несколько скотомогильников, поэтому по всей территории белеют кости. Человеческие или животных – неизвестно. На поверхности – глубокие трещины, как после землетрясения. Ежегодно тысячи тонн грунта осыпаются в реку. А вместе с ними и гробы с останками, которые опускали в землю с момента основания Лауба (название Чкаловского до 1942-го) колонистами и до депортации немецкого населения в сентябре 1941 года.
Спустившись к Волге, можно увидеть несколько таких домовин, торчащих из грунта на большой высоте. До них не добраться – берег высотой больше девятиэтажного дома. Местные рыбаки рассказали, что кости потом оказываются в Волге.
Закопали по-братски
«До сих пор у меня стоит перед глазами ужасная картина – наше деревенское кладбище все изрыто. Вокруг много людей с лопатами, работает экскаватор. Рядом с ямами – гробы, ожидающие перезахоронения», – вспоминает местная жительница Галина Власова. Ее родители приехали в село в 1948-м, в том же году родилась Галя. Сейчас она на пенсии, а раньше работала учителем русского языка и литературы в местной школе.
У Власовой есть тетрадь, в которую она записывала все значимые для истории события, случившиеся в родном селе. Согласно ее дневнику, переселение покойников на новое место происходило ранней осенью 1959 года. Ей тогда было 11 лет.
Кстати, первых поселенцев трудно упрекнуть в непредусмотрительности при выборе места для захоронений. Раньше от кладбища до Волги приходилось идти 3 км. В пойме рос лес, возделывались огороды, проходила дорога.
С 1958 года начался резкий подъем воды в связи с перекрытием русла великой русской реки. Скорое разрушение берега и эрозия почвы на больших площадях стали очевидной проблемой. Тогда местные начальники решили переносить могилы.
«Работы были организованы руководством совхоза, созданного после выселения немцев. Каждый житель должен был выкапывать своих родственников. У нас, например, бабушка тут лежала и еще один родственник – сват. Мы их подняли, бабушку переложили в новый гроб, поскольку старый развалился, и на грузовике повезли на новое место, в 3 км от берега», – рассказывает Галина Власова.
По словам женщины, перезахоронением немцев-колонистов занимался совхоз. Могилы выкапывали экскаватором, останки доставали местные жители. Некоторые гробы открывались, были видны посмертные одеяния усопших. Судя по тому, что гробы и теперь падают в Волгу, выкопали тогда далеко не всех. По воспоминаниям очевидцев, всего перенесено не более ста захоронений.
В результате операции по эксгумации умершие уже после ликвидации в 1941 году Республики немцев Поволжья, упокоились на новом кладбище. Остальных закопали в братской могиле, вырытой экскаватором в 100 метрах от этого нового погоста. Ее заполнили наполовину. Вторая часть траншеи в чистом поле до сих пор открыта. И в ней лежат не только немцы, но и представители других национальностей, забытые или утерянные своими родственниками.
Например, родители Галины Власовой из-за развернувшихся тогда земляных работ не смогли отыскать на старом кладбище захоронение умершей в младенчестве дочери. Жительница села думает, что останки ребенка могут быть захоронены в братской могиле в стороне от кладбища.
«Мы приходили сюда, когда траншею вырыли, бегали по дну наперегонки вместе с другими детьми. Это было до того, как сюда привезли покойников, которых я тогда очень боялась. Помню, в тот день вечером у меня сильно разболелась голова. Подружки сказали, мол, это они мстят за то, что их потревожили», – вспоминает пенсионерка.
Много лет назад на братской могиле был установлен железный памятник с надписью «Неизвестное захоронение». Теперь он весь проржавел и скоро превратится в труху. Видимо, на этом месте должен стоять поклонный камень с такой надписью: «Здесь покоятся первые поселенцы, приехавшие из европейских государств, чтобы обжить этот край для будущих поколений, сделать его богатым и цветущим».
Что осталось от немцев?
Что осталось в Чкаловском от немецкого прошлого? Сейчас в селе проживает около 300 человек (для сравнения: до войны поселение насчитывало 2,5 тыс. жителей). Более половины домов стоят еще с «немецких времен». Они, конечно, перестроены. Но дома из деревянного бруса заметны сразу. В начале 1960- х в Чкаловском прошел ураган, после него черепицу и солому на крышах совхозное руководство заменило на шифер. Ко многим домам подведены новые фундаменты, утеплены стены. Есть в селе и несколько современных коттеджей, новое здание ликвидированной несколько лет назад начальной школы используется под жилье.
Площадь, занимаемая поселением, сократилась за 30 лет втрое. Здесь теперь нет ни школы, ни медпункта, ни отделения банка, ни библиотеки и всего один магазин. Зато функционирует Дом культуры, размещенный в здании бывшего лютеранского школьно-молитвенного дома постройки 1899 года.
Здание, выполненное баварской кладкой, давно нуждается в ремонте. Здесь в творческих кружках занимаются и взрослые, и дети. Ныне закрытый второй магазин также размещен в старинной постройке – в доме бывшего пастора. Это небольшой каменный одноэтажный домик с внушительным подвалом.
Старейший немец
В старом деревянном немецком строении рядом с Домом культуры автор отыскал старейшего жителя Чкаловского. Им оказался российский немец Владимир Шефер, родившийся в 1937 году. Он в селе с октября 1941-го. Как немецкая семья – мать и трое маленьких детей – оказались в этих краях в числе самых первых переселенцев?
Дело в том, что Шеферы до войны жили в селе Грузино Чудовского района Ленинградской области (позже этот населенный пункт присоединили к Новгородской области). Глава семейства был репрессирован и расстрелян в 1937 году. Реабилитировали его только в конце 1980-х.
Когда линия фронта в августе – сентябре 1941 года подошла к старинной русской деревне, мать с тремя детьми жила в землянке, вырытой в лесу. Так она спасалась от артиллерийских обстрелов. В конце сентября она получила справку в местном отделе НКВД, разрешающую эвакуацию. Беженцам удалось сесть на поезд, идущий на Восток страны. В Саратове на эвакуационном пункте их направили на поселение в Лауб, полностью опустевшее к тому времени.
«Мы приехали одними из первых. Гражданского населения не было, оставалось несколько женщин немецкой национальности, которые были замужем за русскими. Мы заняли один из пустых домов. Вся утварь находилась на месте, во дворе стояла скотина. Первую зиму прожили нормально, военные забили корову, которой хватило на питание до весны. Затем стали прибывать другие эвакуированные. Военные следующим летом были переброшены в район Сталинграда. Школы во время войны в селе не было, пошел в первый класс только в 11 лет», – рассказал Владимир Шефер, ссылаясь на воспоминания матери.
По его словам, немцы стали возвращаться в родное село в начале 70-х годов прошлого века. К 1990-му они составляли около трети всех жителей Чкаловского.
Затем начался отъезд в Германию. Сейчас в селе осталось всего несколько немецких семей. Иногда эмигранты приезжают, чтобы проведать захоронения родственников.
Олег Винс
