Расскажите, откуда у вас интерес к русскому языку и вообще – ко всему русскому?
У нас дома имелась небольшая библиотека, в которой было довольно много произведений русских авторов – на немецком языке, конечно. В основном классика – Толстой, Чехов, Горький. И эти книги стали моим первым знакомством с русской культурой, литературой. И, я думаю, они как раз и сыграли некоторую роль в том, что я выбрал славистику в качестве специальности.
Вторая причина моего интереса к русскому связана с дедушкой. Во время Первой мировой войны он оказался в плену в России, и говорил, что русские спасли ему жизнь. В первом же бою его ранило в живот, и он попал в плен. Ему сделали операцию, спасли жизнь. В России он провел пять лет, был в Петрограде, Иркутске, и дольше всего в Москве. Он всегда очень хорошо говорил о русских, считал, что ему повезло. Дед умел ловко обращаться с лошадьми. И вот все эти пять лет плена он работал не на рудниках или заводе, а с лошадьми.
И вот вы после школы решили связать свою жизнь с русским.
В качестве первого предмета я выбрал германистику, но нужно было выбрать и второй. Я думал про историю или английский язык. Правда, английский у меня был в школе только с седьмого класса, в то время как у других – с первого, то есть я не так уж хорошо им владел. А потом я случайно встретил мою одноклассницу. Она училась в Бохумском университете на отделении славистики. Я стал ее расспрашивать. Она рассказала, что учиться там не очень сложно. И я решил тоже попробовать. На славистике у нас были небольшие группы, поскольку ее выбирало мало студентов. Зато тех, кто изучал германистику, наоборот, было слишком много. В аудиториях собиралось по триста человек! И, естественно, в таком многолюдном зале тебе не так-то просто получить слово. А в нашем узком кругу cлавистов все были на виду, и профессор мог каждому уделить больше внимания.
А потом вы стали преподавателем.
Да, я писал кандидатскую диссертацию и одновременно преподавал в школе в Оберхаузене.
Там с 9-го класса в качестве иностранного языка был русский. Тогда же вышла моя первая публикация. Это был перевод «Бедной Лизы» Карамзина, двуязычное издание. До этого в Германии его переводили в XIX веке, но об этом уже никто не помнил. Я предложил одному издательству напечатать эту повесть для изучения в университетах и школах. И потом в этом же издательстве я выпустил еще 12 книг.
В школе я проработал около трех лет, а в 1990-м меня пригласили в наше земельное Министерство культуры (Северный Рейн – Вестфалия). Там нужен был специалист, знающий русский язык. Это было после первого визита Горбачева в Германию, период этакой «горбомании», эйфории по перестройке. Северный Рейн – Вестфалия заключил тогда договор с РСФСР о сотрудничестве в сфере культуры и образования. Начались поездки в составе разных делегаций в Союз, обмены, совещания. Потом я работал в посольстве ФРГ в Москве как специалист по преподаванию немецкого языка. Германия всегда поддерживала изучение немецкого языка в школах за рубежом. И я этим занимался в сотрудничестве с профильным российским министерством.
За шесть лет моей работы в посольстве мы провели массу интересных проектов, в том числе с Третьяковской галереей, Историческим музеем, Российским фондом культуры. И все это было для развития российско-германских отношений. Одновременно с дипломатической работой мне удалось еще защитить докторскую диссертацию в МГУ им. М.В. Ломоносова на тему «Связь между литературоведением и культурологией на основе восприятия Гёте в России и Пушкина в Германии».
Вы вместе с супругой Любовью Яковлевой создали в Эссене ассоциацию «Rhein-Ruhr-Russland», которая сегодня служит «мостом» между двумя культурами – немецкой и русской. Как все начиналось?
Вернувшись в Германию, я не потерял интерес к русской культуре, русскому языку. Еще в Москве мы с Любой наладили связи в культурном сообществе России – с Татьяной Шумовой, с Никитой Михалковым, Кареном Шахназаровым, с Российским фондом культуры, которые поддержали нас в наших делах.
В 2003-м мы создали ассоциацию в Эссене. У города в то время уже сложились партнерские отношения с Нижним Новгородом, то есть благодатная почва для сотрудничества была. Татьяна Шумова в тот период занималась фестивалями русской культуры за рубежом – во Франции, Италии, Хорватии. Она и предложила нам устроить в 2004 году такой же фестиваль в Германии. Первый фестиваль «Россия в гостях у Эссена» прошел в маленьком зале кинотеатра Lichtburg. А сейчас мы проводим его в кинозале на тысячу зрителей! И несмотря на пандемию, сделали XVIII фестиваль «Россия в гостях у Эссена». Нас поддерживают Ruhrgas, российский Минкульт, мэрия Эссена, дирекции «Мосфильма» в лице Карена Шахназарова и Российский фонд культуры во главе с Никитой Михалковым, и еще множество людей, которые готовы помогать нам безвозмездно.
На фестивале вы презентовали свою новую книгу «Verbunden dürch Stahl und Bernstein» (рус. Соединенные сталью и янтарем). Не могли бы вы рассказать, о чем она?
Она об отношениях Эссена с Россией, начиная со Средневековья и до наших дней. Многие спрашивают: ну, про сталь понятно, но при чем тут янтарь? Дело в том, что, когда российская сторона начала восстанавливать «Янтарную комнату», катастрофически не хватало денег. И Ruhrgas узнав об этом, помог, вложив в реставрацию несколько миллионов евро. Открывали «Янтарную комнату», как известно, Владимир Путин и Герхард Шрёдер. Вся эта история, естественно, связана с Эссеном, местом штаб-квартиры Ruhrgas. Это лишь один из эпизодов книги.
Что сейчас происходит в Германии с русским языком, с культурой? Как вы это видите?
Политические отношения на высшем уровне – это одно, а связи между людьми – совсем другое. Немцы по-прежнему читают и, думаю, будут читать русскую классическую литературу. Важную роль играют произведения русской драматургии в немецком театре. В Эссене, например, на сцене идут и опера «Евгений Онегин», и чеховские пьесы, и Толстой… То есть интерес к русской культуре есть.
Конечно, политика действует на мозги и масс-медиа… Немцы, с одной стороны, любят русских, а с другой – многие, мне кажется, разочарованы. Они видят, что отношения не такие, какими они должны быть… Но у нас на фестивале количество участников и зрителей из года в год не уменьшается. Все смотрят российские фильмы, наслаждаются танцевальными программами, встречами с российскими мастерами культуры. Но, конечно, проблема угасания интереса к русскому еще и в том, что живущие в Германии русские не хотят отдавать своих детей в школы с русским языком. Они считают, что перспективы у детей, владеющих русским, здесь нет – ни в общении, ни при устройстве на хорошую работу. Общаются-то дети в немецком кругу. И это очень грустно. Мы фактически теряем этих детей, отваживая их от русской культуры. Кроме того, число школ с изучением русского языка, к сожалению, уменьшается.
Печальная тенденция.
Да, ситуация сейчас непростая, еще осложненная коронавирусом. Нет межшкольных обменов, нет туристических поездок для учащихся, нет и личных встреч. Предмет «русский язык» нуждается в «коммуникационной подпитке»! Мы проводим фестиваль, ходим в школы, много встречаемся с ребятами. Важно найти пути для общения.
Беседовал Григорий Крошин
