Кадр из фильма «Зулейха открывает глаза» / Телеканал «Россия»
Как историк, профессионально занимающийся исследованием проблем образования и развития Советского государства, считаю, что любое историческое художественное произведение имеет право на существование.
Однако автор обязан придерживаться основных исторических фактов в описании сущности и содержания тех крупных социально-политических явлений советской истории, которые оказали глубокое влияние на жизнь и судьбу народа, привели к коренной ломке старых устоев. Именно таким явлением в советской истории стали коллективизация и ее составная часть – раскулачивание.
И здесь я должен отметить, что в романе Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза», а также в созданном на его основе одноименном художественном фильме общие события коллективизации и раскулачивания отражены вполне объективно.
Подтвердить это я могу многочисленными сюжетами из жизни советских немцев начала 1930-х годов. В их селах происходили очень похожие события.
Так, например, в АССР немцев Поволжья коллективизация проходила под сильным нажимом сверху, сопровождалась массовым насилием и шантажом в отношении не желавших вступать в колхозы. Вот лишь несколько сюжетов из жалоб крестьян, запечатленных в архивных документах.
Г. Гильдман (с. Гильдман): «Нам говорили, что кто не вступит в колхоз, тот из кооператива не получит товару, объявят бойкот, будет врагом соввласти. Колхоз получит самую наилучшую землю, а остальные будут выселены на плохие земли, а если земли не останется – угонят в калмыцкую или киргизскую степь, а то и в Сибирь… Эти угрозы заставили нас записаться в колхоз».
А. Диль (с. Семёновка): «Во время проведения сплошной коллективизации председателем было сказано: „Сегодня мы имеем торжественную ночь. Дело идет или же к жизни, или к смерти. Кто к утру не вступит в колхоз, пойдет через горы в ледяное море“. Мы видим, что нам житья не будет, и записались в колхоз. Ныне нас сильно угнетают…»
Видя в широком, большей частью стихийном крестьянском сопротивлении коллективизации происки своих «классовых врагов» – кулаков, центральное партийное и советское руководство страны пришло к мысли о необходимости форсирования «ликвидации кулачества как класса». 30 января 1930 года Политбюро утвердило Постановление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». На его основе совершенно огульно были установлены «нормы раскулачивания». Для Немреспублики это 7 тыс. хозяйств, на 1–1,5 тыс. больше, чем в любой другой административной единице Нижне-Волжского края, куда входила республика. Считалось, что у немцев кулаков значительно больше, и они держат под контролем всех остальных крестьян.
4 февраля специальная комиссия утвердила «ориентировочные цифры» хозяйств в АССР НП, подлежащих раскулачиванию, по категориям и по кантонам: 1-я категория («активные контрреволюционеры, подлежащие аресту и заключению») – 570 хозяйств; 2-я (подлежащие высылке за пределы Нижне-Волжского края) – 1600 хозяйств; 3-я (подлежащие высылке за пределы Немреспублики) – 280 хозяйств; 4-я (подлежащие выселению из своих сел в специальные «кулацкие поселки») – 4900 хозяйств.
С началом реализации этого плана вновь начались массовые крестьянские волнения. Документы свидетельствуют, что в защиту раскулаченных выступило абсолютное большинство сельских жителей. Во многих случаях они оказывали открытое сопротивление командам, выполнявшим задачу по раскулачиванию.
Одна из причин, вызвавших сопротивление крестьян, – жестокое обращение с раскулаченными и особенно с их детьми. Арестованных родителей увозили, а малолеток бросали на произвол судьбы. В лучшем случае их подбирали родственники и сердобольные соседи, в худшем – дети погибали или становились беспризорниками.
Первый маршрут с раскулаченными (267 семей, 1757 человек) – несколько эшелонов – был отправлен из Немреспублики 24 февраля на Крайний Север. Основная масса семей была выгружена и расселена в поселке Сольвычегодск и окрестных деревнях. Там же выгружались и несколько последующих эшелонов. Поволжские крестьяне попали в сложнейшие климатические и социально-экономические условия: лютая стужа, часто без жилья и без работы, моральный террор властей… Многие из них не смогли вынести эти испытания.
Всего же в 1930–1931 годах из немецкой автономии на Север, в Сибирь и в Казахстан было выселено 4288 семей (24 202 человека) – 3,7% от общей численности крестьянских хозяйств Немреспублики. Раскулачивание и высылка продолжались и позже, до середины 1930-х годов.
Принудительная коллективизация и все нараставшее изъятие продовольствия из сел приводили к нищете и голоду крестьян-колхозников. К весне 1931-го голод стал массовым. Органы ГПУ Республики немцев Поволжья докладывали в обком об имевшихся в селах массовых фактах опухания, истощения, поедания отбросов, трупов умерших больных животных. В 1932–1933 годах от голода в республике умерло более 70 тыс. человек.
Потерпев фиаско в борьбе с голодом, руководство АССР НП тем не менее не могло допустить, чтобы помощь голодающим оказывали «классово враждебные элементы». Поэтому настоящий переполох вызвало донесение ОГПУ о том, что голодающим колхозникам поступают продовольственная помощь в виде посылок и денежные переводы от их ранее раскулаченных и высланных родственников из Казахстана и Сибири. Были приняты немедленные меры к тому, чтобы каналы «кулацкой» помощи надежно перекрыть. Этот факт поражает не только цинизмом власти, он говорит еще о том, что раскулачены и высланы были самые трудолюбивые и талантливые крестьяне. Буквально за 2–3 года жизни на новых местах в суровых и незнакомых условиях они не только выжили, но и встали на ноги, достигли такого благосостояния, что уже могли оказать помощь родным и близким, голодавшим в колхозах Поволжья. Для власти же они, как и их родственники-колхозники, были лишь расходным материалом в реализации ее планов строительства утопического казарменного социализма.
Таким образом, в начале 1930-х годов крестьянство нашей страны, попав под жернова сталинского эксперимента с форсированным строительством социализма, пережило глубочайшие потрясения, захватившие все сферы общественной жизни, перевернувшие весь существовавший до того десятилетиями уклад. И в этом эксперименте судьба крестьян всех национальностей была общей. Об этом как раз ярко свидетельствует фильм «Зулейха открывает глаза».
Субъективность восприятия неизбежно порождает разные оценки книги и фильма. Каждое такое мнение имеет право на существование. Однако все возникающие по этому поводу дискуссии и споры должны находиться в рамках приличия и уважения как к создателям произведения, так и к своим оппонентам, и уж совершенно неприемлемы несущиеся в их адрес оскорбления, которых, к сожалению, немало на просторах Интернета.
Нарушение нравственно-этической границы приличия может свидетельствовать лишь об одном – об умственной и нравственной ущербности авторов таких пассажей. Таково мое мнение.
