Историки и журналисты посещают места памяти в Берлине / Юлия Ларина
Юлия Ларина
Молодые историки и журналисты – по десять человек из четырех стран: Германии, России, Украины и Белоруссии – приняли участие в образовательной поездке «Перспективы общеевропейской культуры памяти», организованной Международным образовательным центром в Дортмунде (IBB Dortmund) при финансовой поддержке Министерства иностранных дел ФРГ. Они посещали места памяти в Белоруссии, Польше и Германии, связанные со Второй мировой войной, и обсуждали тему культуры памяти.
Об организации такой поездки в IBB Дортмунда задумались, как только в России в отношении украинцев в ход пошли термины из прошлого: «бандеровцы», «фашисты».
«Идея возникала на фоне актуальной ситуации, когда история стала использоваться в оценке конфликта на Украине, – говорит директор IBB Дортмунда Петер Юнге-Вентруп. – Как раз с учетом этого фона мы считаем, что необходим общий процесс европейского взаимопонимания, охватывающий также Украину, Россию и Белоруссию, и что мы должны прийти к европейской культуре памяти».
Кто мы?
Поездка началась в Минске. Последние два десятилетия Германия ведет в Белоруссии работу по примирению. Здесь действует Минский международный образовательный центр имени Йоханнеса Рау. В числе его проектов – Историческая мастерская имени Леонида Левина, работающая на территории бывшего Минского гетто, и будущий мемориальный комплекс «Тростенец» на месте массового уничтожения евреев, военнопленных и партизан.
Война на уничтожение в СССР немецким обществом долгие годы не обсуждалась. Перелом в общественном сознании наступил в 1995-м – с появлением выставки «Война на уничтожение. Преступления вермахта с 1941 по 1944 годы». За несколько лет эта передвижная выставка побывала в десятках городов Германии. Причем во многих жители устраивали демонстрации протеста. «Поколение, которое прежде было у власти, считало: „Да, мы ужасно поступали в отношении евреев, но война против безбожного Советского Союза была правильной“, – объяснял участникам поездки Петер Юнге-Вентруп. – Требовалось, чтобы это поколение, частично вплетенное в преступления того времени, ушло со своих постов, чтобы новое поколение переняло политическую ответственность и совсем иначе могло бы обсуждать эти проблемы».
В 2000-м был создан фонд «Память, ответственность и будущее» и стали выплачиваться компенсации тем, кто находился на принудительных работах в Германии. Вообще понятие «жертва» за последние тридцать лет сильно расширилось. К жертвам Холокоста прибавились синти и рома, гомосексуалисты, инвалиды, военнопленные, подневольные рабочие и жертвы сексуального насилия. Расширилось и понятие «преступник». В число виновных стали входить вермахт, Церковь, предприятия, которые не только работали на войну, но и использовали подневольный труд.
В отличие от Германии Советский Союз критически свое прошлое не переосмыслил, а постсоветские Россия, Украина и Белоруссия вроде бы в 90-е начали этот процесс, но так и не завершили его. Победа в войне перевешивала все остальное: огромные потери, Холокост на советской территории, судьбы угнанных в Германию людей… Обсуждение темы культуры памяти в Белоруссии, которая в своей политике памяти, с одной стороны, делает акцент на том, что первой в СССР приняла на себя удар и расплатилась за это миллионами жертв, а с другой – романтизирует партизанское движение, вызвал закономерный вопрос немецкого участника Маркуса Кролля: «Так белорусы сейчас кто: победители в Великой Отечественной войне или жертвы Второй мировой войны?»
Вопрос «Кто мы?» в рядах участников из постсоветских стран возникал в ходе дискуссий не раз, что тоже свидетельствует о непереработанности прошлого, в том числе только нашего прошлого – с его ГУЛАГом, Голодомором и другими трагедиями, не связанными с Германией. Как сформулировала участница из Украины Ирина Старовойт: «Являемся ли мы наследниками палачей? Или наследниками жертв? Или мы гибридные наследники – и палачей, и жертв? И что с этим наследием делать?»
С кем мы?
Из Белоруссии историки и журналисты переехали в Польшу, в Кшижову (Крейзау), где граф Хельмут Джеймс фон Мольтке основал оппозиционную Гитлеру группу «Кружок Крейзау», а полвека спустя Гельмут Коль и первый демократически избранный премьер-министр Польши Тадеуш Мазовецкий обнялись на Мессе примирения. Польша была важной точкой в программе поездки, потому что именно там два народа – немцы и поляки, тоже разъединенные войной, – десятилетия спустя все-таки смогли достичь взаимопонимания и примирения.
Польско-немецкие отношения – пример для Европы. При этом на европейском уровне, что касается Холокоста, сталинизма или коммунистической диктатуры, существуют разные культуры памяти. Даже Дни памяти жертв разные. Об этом говорила на семинаре общий координатор проекта Изольда Баумгертнер. Наряду с 27 января, днем освобождения Аушвица, ставшим Международным днем памяти жертв Холокоста, с 2009 года существует еще 23 августа – Европейский день памяти жертв сталинизма и нацизма (правда, отмечают его не все).
«Если раньше отправной точкой был Холокост, то теперь в разных странах есть потребность не только говорить о том, какие преступления совершили другие и как эти страны от них страдали, но и какие преступления совершали они сами и как от них страдало собственное население», – объясняет Изольда Баумгертнер. Примеры – коллаборационизм во Франции, режим Франко в Испании, антисемитизм в Польше.
«Культуру памяти нельзя приравнивать к программе перевоспитания, после которой возникает либеральное, толерантное общество, признающее за собой ответственность, – говорит координатор проекта от IBB Дортмунда историк Антон Маркштедер. – Это процесс, длящийся десятилетиями и постоянно требующий, чтобы история осмыслялась по-новому».
В конце поездки, завершившейся в Берлине, IBB Дортмунда предложил историкам и журналистам создать ассоциацию и провести в следующем году в Польше большую совместную конференцию. Так что разговор о культуре памяти продолжится. А что она означает, каждый определяет для себя по-разному. Так, участница из России Елена Рачева точно сформулировала: «Культура памяти – это способ разобраться с собственным прошлым, которое никогда не остается в прошлом».
