Множественная идентичность

Истории жизни российских немцев могут быть очень витиеватыми. Натали Павлик (29) знает это, как никто другой. Политик из СДПГ, которая с апреля является новым уполномоченным федерального правительства по делам переселенцев и национальных меньшинств, родилась в Сибири. Она рассказала «МНГ» о своем опыте интеграции в Германии, об идентичности и неравных возможностях.

Натали Павлик на мероприятии СДПГ / Olaf Kosinsky


Вы с родителями переехали в Германию в 1999 году, когда вам было шесть лет. Что вы помните?

Прилет в аэропорт Ганновера, прием во Фридланде и жизнь в общежитии для поздних переселенцев – все это произвело на меня неизгладимое впечатление. Приезд в Германию для меня, как для ребенка, был волнительным событием: новая среда с новыми правилами, новый язык и новые люди вокруг меня.

Совсем другой мир?

Моей семье пришлось столкнуться со многими трудностями. Это было нелегко. Но в то же время мы получили большую поддержку от немецкого государства, от благотворительных и социальных учреждений, от волонтеров и наших родственников, которые к тому времени уже жили в Германии. Я очень благодарна за это, и, конечно, это облегчило нам начало новой жизни.

В России, несмотря на ваше происхождение, вы находились в русскоязычной среде, в Германии – в немецкой. Как вы это все приняли?

В начальной школе у меня было много друзей немецкого, польского, турецкого происхождения и даже из Югославии. Мне приходилось общаться с ними на немецком языке. Мои родители заставляли нас
(у Павлик еще есть сестра. – Ред.) читать немецкие книги, если мы смотрели телевизор, то только на немецком. Важно иногда выходить из зоны комфорта и самим быть активными.

А как у вас с русским языком?

Я могу на нем общаться. Но говорю и пишу на немецком гораздо лучше, чем на русском. Поскольку я не ходила в детский сад или школу в России, мне не хватает языковой базы. Читать и писать по-русски я научилась благодаря маме и сестре. Я бы хотела развивать этот навык в будущем.

Насколько легкой или трудной была для вас и вашей семьи новая жизнь в Германии?

Первые несколько лет мы вчетвером жили в комнате в общежитии для переселенцев, бок о бок с другими семьями российских немцев. Уже одно это давало мне в детстве ощущение, что я не такая, как все.

Мы с сестрой пережили самые разные сложности немецкой школьной системы. У моих родителей были трудности с признанием дипломов, поэтому им приходилось трудиться на низкооплачиваемых работах. В целом, жизнь позднего переселенца протекала рядом с бедностью, а значит, и с сопутствующим опытом отчуждения.

Лично мне этот опыт помог не опускать руки и не пасовать перед жизненными трудностями. В какой-то момент я начала участвовать в общественной жизни – различных объединениях, клубах, организациях, службах. Это, естественно, способствовало процессу интеграции и расширило мой круг общения.

На вашем примере можно ли было бы сказать, что для поздних переселенцев из бывшего Советского Союза в Германии открыты все двери?

К сожалению, многие поздние переселенцы моего поколения столкнулись со множеством трудностей и дискриминацией. Большинство из нас приехали в Германию без больших денег и имущества, были вынуждены жить в бедности. Это само по себе означает неравный доступ к возможностям и участию в жизни общества.

Кроме того, в немецкой системе образования социальное происхождение, к сожалению, все еще играет решающую роль в успехе обучения. Дети, чьи родители обладают знаниями о том, как устроено общество, знают язык или имеют высшее образование, получают лучшие возможности, чем дети, не имеющие ничего из перечисленного. Многих моих знакомых оставляли на второй год или переводили в класс ниже, потому что они не знали языка. Это демотивирует людей, особенно детей, приводит к огромным трудностям в достижении хороших результатов в школе. Соответственно, это отражается и на профессиональной деятельности. Такие мои знакомые занимают низкооплачиваемые должности, и, как следствие, не уверены в себе и напуганы.

Но в то же время я понимаю, что есть российские немцы моего возраста, которые достигли огромных успехов. Я бы даже сказала, что большинство из них хорошо адаптировались в немецком обществе. Проблемы, о которых я говорю, касаются не только поздних переселенцев. Они носят, скорее, социальный и экономический характер и затрагивают как коренных жителей, так и группы людей с миграционным прошлым.

Российские немцы, живущие сегодня в Германии, приехали из далеких мест, как и вы, имеют разное социальное происхождение. Какую идентичность они привозят с собой?

С моей точки зрения, не существует единой «правильной» идентичности российских немцев. Скорее, это очень разнородная группа людей с разным происхождением, опытом и представлениями. Однако многих российских немцев объединяет, с одной стороны, особая судьба, связанная со Второй мировой войной, которая и сегодня накладывает отпечаток на их жизни, а с другой – нахождение в стране, в которую они эмигрировали. В результате российские немцы обладают многими навыками межкультурного общения и являются идеальными послами идей мирного сосуществования.

Какие черты российских немцев есть у вас?

Непросто ответить на этот вопрос, потому что я не хочу впадать в обобщения и предрассудки. Очень ценным опытом для меня является жизнь и взросление в двух культурах, в разных обществах, с представлением об истории российских немцев. Среди прочего, это привело к тому, что я люблю русскую поп-музыку и неравнодушна к русской кухне. Я бы сказала, что и мое окружение от этого только выиграло. Однако этот опыт не является специфическим для российских немцев, так происходит у многих людей с миграционным прошлым.

В обществе бытует мнение, что будто бы основным источником информации для российских немцев является российское телевидение. Это так?

Очень жаль, что российские немцы всегда оказываются в центре внимания СМИ, когда появляются негативные сообщения, или когда речь идет о проблемных случаях. Клише и предрассудки не помогают, они разжигают страхи, обиды, отчуждение и разделяют наше общество.

Российские немцы – неоднородная и разнообразная группа, поэтому любые обобщения, как позитивные, так и негативные создают искаженный образ. Ситуация в сообществе российских немцев схожа с ситуацией в обществе в целом. Есть люди, которые живут в мыльном пузыре и оценивают информацию только в зависимости от того, от кого она исходит и подтверждает ли она их точку зрения. Многие не знают, как правильно работать с различными источниками информации и как распознать дезинформацию.

Я хочу помочь людям в трудных дискуссиях и противостоянии фейковым новостям. Федеральное правительство поддерживает медиапроекты в этой области, такие как «Ostklick», подкасты «Steppenkinder» и «X3». Они просвещают людей, рассказывают об истории российских немцев и постсоветского пространства, о жизни в Германии. Для меня важно, чтобы факты были в центре внимания и, чтобы мы как общество больше говорили с людьми, а не о них.

На каких темах сосредоточитесь вы как уполномоченный по делам переселенцев?

Учитывая мой личный опыт, я считаю своей главной задачей создание условий для поздних переселенцев, для их активного участия в общественной жизни. Я вижу себя в качестве центрального контактного лица и представителя интересов этой группы, и я хотела бы оказывать им помощь, как на пути в Германию, так и по прибытии сюда. Мы можем гордиться тем, что беспрепятственный прием переселенцев из числа этнических немцев стал возможен, несмотря на пандемию и конфликт на Украине. Для этого Федеральное министерство внутренних дел приложило большие усилия, в том числе финансовые, чтобы создать транзитную инфраструктуру, предваряющую прибытие во Фридланд. Важным направлением моей работы будет обеспечение дальнейшего приема поздних переселенцев.

Я хочу, чтобы возможности в нашем обществе не зависели от случая и чтобы все люди, независимо от происхождения, могли участвовать в жизни страны. Я буду укреплять нашу демократию и бороться с дезинформацией, в том числе по отношению к русскоязычному сообществу Германии.

Я бы хотела также сосредоточиться на перспективах для молодого поколения. Многие из тех, кто сегодня занимается вопросами переселения, идентичности, темой национальных меньшинств, уже достигли пожилого возраста. Но как насчет молодых людей? Актуально ли для них по-прежнему говорить об историческом прошлом и какую роль играет культура памяти в их жизни? С какими проблемами они сталкиваются? Я хочу привнести их чаяния в актуальную политическую повестку.

Подготовил Тино Кюнцель



Tolles Diktat 2024
 
Подписаться на Московскую немецкую газету

    e-mail (обязательно)