Севураллаг / wikimedia
Ольга Силантьева
Исправительно-трудовой лагерь в поселке Сосьва Свердловской области, получивший название Северо-Уральский ИТЛ, или проще Севураллаг, был организован в структуре ГУЛАГа в 1938 году. «Те места вызывали бы чувство восхищения природной мощью, снежной белизной. Кругом нетронутая тайга, чистейшая и рыбная река Лозьва… Если бы не тяжелый и непривычный труд и полуголодное и холодное существование», – вспоминает уроженец тех мест Анатолий Матерн. Его отец и дед, два Ивана Матерна, оказались в лагере 23 февраля 1942 года, вместе с одной из первых партий так называемых трудармейцев. По прибытии на каждого были заведены учетные карточки. В апреле в лагере было уже 4262 немца. За четыре года через лагерь прошли более 10 тысяч немцев-трудармейцев. Всего специалисты в рамках проекта подготовки электронной Книги памяти оцифровали и составили электронную базу данных на 10 224 персоналии.
Кроме того, в ходе проекта был собран архивный материал по истории Севураллага в Государственном архиве Российской Федерации, создана карта лагеря на основе архивных материалов, проведен поиск источников личного происхождения, публикаций в СМИ, написаны научные статьи, создан черновой макет электронной Книги памяти немцев-трудармейцев Севураллага. Средства на доработку макета и издание книги пришлось собирать методом краудфандинга.
Управление Севураллага сегодня / В. Кириллов
Коллективная монография начинается с историографии трудовой армии на Урале. Во второй главе описана история Севураллага с 1938-го по 1953-й год, проанализированы движение спецконтингента трудмобилизованных, этапы эволюции лагерной структуры. Особый интерес представляет раздел книги, в котором Виктор Кириллов и его аспирант Евгений Фолленвайдер анализируют социальный портрет трудармейцев Севураллага, проведено сравнение данных с теми, что уже собраны по Тагиллагу, Богословлагу, Челябметаллургстрою. Исследователи приходят к выводу: анализ сведений учетных карточек трудармейцев показывает, что социальный облик советских немцев, мобилизованных в Севураллаг НКВД, в своих основных социодемографических признаках повторяет социальную структуру немецкого этноса в СССР. В то же время отдельные параметры базы данных отличаются от аналогичных показателей трудармейских формирований на других объектах НКВД и отражают специфику лагеря, все заключенные которого работали на лесозаготовках.
В третьей главе помещены воспоминания родившихся в условиях спецпоселения, в том числе и Анатолия Матерна, и публицистические материалы.
В основном разделе книги – «Всех поименно назвать…» – размещена электронная база данных на 10 224 персоналии репрессированных. Есть и фотогалерея с фотографиями по истории ИТЛ, карта Севураллага, большой библиографический раздел литературы по истории политических репрессий против российских немцев, вспомогательные указатели (мобилизующих военкоматов, сокращений, принятых в тексте), сведения об авторском коллективе.
«Проблемы, с которыми мы столкнулись в процессе работы над очередной Книгой памяти, не помешали нам достигнуть главного результата, – говорит руководитель проекта Виктор Кириллов. – Мы воссоздали память о тех, кто прошел скорбными путями изгнания и отдал лучшую часть жизни в жертву ГУЛАГу, публично реабилитировали новые тысячи репрессированных граждан нашего отечества. Создание книги стало возможным благодаря работе коллектива единомышленников-авторов и многочисленных наших союзников».
Из воспоминаний Анатолия Матерна об отце
Как и все лица немецкой национальности, депортированы были и члены большой семьи Маттерн (отмечу, что до 1942 года отец писал свою фамилию, как и все его предки, с двумя «т»). В ноябре 1941-го прибыли они на станцию Тобол. Основным местом пребывания и работы стал поселок Лисаковка Придорожного сельсовета Тарановского района Кустанайской области.
Учетная карточка Ивана Маттерна / В. Кириллов
5 февраля 1942 года Тарановским райвоенкоматом были мобилизованы и отправлены на Северный Урал отец и сын – два Ивана Ивановича Маттерна, 18-ти и 49 лет. Мой отец владел тремя языками – немецким, русским и азербайджанским. Немецкий был родным.
С 23 февраля 1942 года местом приписки деда и отца стали места в среднем течении реки Лозьва, где располагались отдельные лагерные пункты Севураллага по заготовке леса. Сказать, что было трудно и тяжело, недостаточно. Было просто невыносимо. Смертность от голода, болезней и тягот среди спецпереселенцев была выше, чем в «зековской» зоне. Как-то в разговоре со мной отец проговорился, что если бы рядом не было его отца (нашего деда), то он бы не выжил. Особенно в первые годы их пребывания на Урале.
Сплотка – один из самых тяжелых видов работы в лесу: зимой на льду, а летом на берегу связывают, «сплотачивают» заготовленные бревна для последующего сплава по реке до места назначения. Длина бревен более 6 метров, их надо подтащить, сгруппировать, скрепить. Вот на такой работе отец начал лесозаготовительное обучение. Прошли первые зима, весна, лето, наступила осень.
10 октября отец начал работать штабелевщиком в Сосьве. Эта работа была полегче, хотя условия жизни были очень плохими. Сосьва была перевалочной базой, сюда постоянно приезжали, а потом разъезжались по отдельным лагерям тысячи ссыльных. Еды не хватало, казармы холодные, одежда легкая. Было много больных, люди умирали сотнями.
Через два месяца молодого выселенца Ивана Маттерна отправили с этого перевалочного пункта в село Кошай. Там наступили самые трудные времена. Ручная пила (двуручка или облучок), топор и багор – вот основные инструменты в лесу. Дерево надо было правильно «завалить», затем обрубить сучья, разделать (распилить) по размеру. Зимой по пояс в снегу, в морозы за 30, весной в воде, летом несмотря на гнус и комаров, а осенью – холодные дожди – в любое время лесорубы обязаны были давать норму. Укрытия на лесосеке нет, в лучшем случае шалаш, спецодежда – одно название, питание недостаточное. Сколько народу сгинуло в лесу от непосильного труда!
Помню, десятилетним пацаном я с жалостью наблюдал, как папа мучился от болей в спине и пояснице, как мама ставила ему банки, растирала спину змеиным ядом, делала блокаду – все это, конечно же, были последствия работы на лесоповале.
В Кошае встретил отец два первых новогодних праздника – 1943-го и 1944-го годов. И конечно же, это было на работе в лесу. О Новом годе напоминали только елки, уж точно красивые и снежные…
