Ольга Силантьева
Роберту Науману из поселка Барзас Березовского городского округа Кемеровской области сегодня за 90. В школу до войны он ходил в Сталинграде. В сентябре 1941 года был выслан с семьей в Казахстан, а весной 1943-го, когда ему исполнилось 16 лет, его мобилизовали в трудовую армию. Попал он на Кузбасс, в Прокопьевск. Сначала работал коногоном в шахте, потом забойщиком. Работали по 12 часов в сутки, месяц в дневную смену, месяц – в ночную. Зимой выходили из шахты мокрыми, спецовка моментально замерзала. Рабочую одежду в сушилках прожаривали, чтобы уничтожить вшей. На ноги надевали кирзовые калоши с деревянными подошвами. Из-за того, что техника безопасности зачастую не соблюдалась, было много обвалов, взрывов метана – гибли люди. Но даже не это удручало больше всего.
«Мы были вроде и не заключенными и не свободными. Отмечались в комендатуре, правда, на работу ходили без конвоя. А в сердце такая обида была, что не высказать, – вспоминает Роберт Науман. – Зачем было трогать обрусевших немцев? Фашистских захватчиков мы ненавидели, как и все. А нас и в Казахстане, и в Сибири обзывали фашистами. Ну, какие мы фашисты? Мы – простые советские люди-трудяги, горячо любящие свою Родину – СССР».
За добросовестный труд в годы войны труженику тыла дали в 1995 году соответствующую книжку. Но вот саму медаль Роберт Данилович до сих пор не получил.
Неподалеку от него живет Анна Элерт. Ее забрали в трудармию 15-летней. Отправили в Сызрань Куйбышевской области на лесоповал. «Жили в клубе, 200 человек в одном зале, спали на двухъярусных нарах, – рассказывает пожилая женщина. – Потом меня, как и других слабеньких, перевели на сельскохозяйственные работы в колхоз. Когда немного поправилась, послали копать траншеи для завода. В марте 1944 года перевели в Красноводск. Жили за колючей проволокой, работали на заводе». На спецпоселении у Анны родилась дочь. Из-за тяжелых условий труда женщина не смогла быть со своим ребенком в те дни, когда он заболел корью. Оставила с соседкой, та недосмотрела – возникли осложнения, и дочь на всю жизнь осталась инвалидом. Сегодня ей 67, и она живет вместе со старенькой мамой.
Таким, как Роберт Науман и Анна Элерт, правительство Германии в 2015 году приняло решение выплатить символическую компенсацию в размере 2500 евро. Для этого было выделено 50 млн евро. Компенсация полагалась всем бывшим подневольным работникам, которые, будучи гражданскими лицами, были привлечены к принудительному труду на основании их германского подданства или немецкой национальности во время или в результате последствий Второй мировой войны.
До 31 декабря 2017 года шел прием индивидуальных заявлений на компенсацию. Претендовать на нее могли также и близкие родственники бывших подневольных работников (дети или супруг), в том случае, если сам получатель ушел из жизни в период с 27 ноября 2015 года до 31 декабря 2017 года.
Всего же, по заявлению председателя группы изгнанных, переселенцев и немецких меньшинств во фракции ХДС/ХСС в бундестаге Экхарда Полса, было подано 46 336 заявлений. Больше половины – от тех, кто был принудительно мобилизован в рабочие колонны в бывшем Советском Союзе. Около 4 тыс. заявлений пришло из Румынии, из регионов, входивших когда-то в Третий рейх, в том числе из Польши, – еще 1900 заявлений. 90% заявителей – старше 80 лет. Две трети – женщины.
Заявления собирали и органы самоорганизации российских немцев. Всего же от Международного союза немецкой культуры было отправлено 117 заявлений. Из них 57 собрала и отправила в Москву председатель Координационного совета немцев Кемеровской области Софья Симакова. Для этого в 2017 году она при поддержке областного департамента социальной защиты провела огромную работу. Были даны объявления во все местные газеты, проинформированы управления соцзащиты. «Мы значительно расширили свою базу репрессированных и трудармейцев по региону. За этот год я объехала практически всех, у половины – очень нехорошие условия проживания, не те, которые они заслужили», – рассказывает Софья Симакова.
Ни Роберт Науман, ни Анна Элерт, ни другие 55 заявителей из Кемеровской области компенсацию пока не получили. Почти все – старше 85–90 лет.