С 26 января по 1 февраля состоялась экспедиция факультета гуманитарных наук Высшей школы экономики в Немецкий национальный район Алтайского края. Группа в составе двух преподавателей и шести студентов работала в селе Шумановка. Экспедиция была посвящена исследованию исторической памяти российских немцев, проживающих на Алтае.
Участники экспедиции пытались понять, насколько история немцев в России – от их появления по приглашению Екатерины II до падения железного занавеса в начале 1990-х годов – хранится в памяти и передается от поколения к поколению. Преимущественно в фокусе внимания были семейные истории и документы, посредством которых сохраняется и передается память о предках. Важной темой стало и современное положение дел, когда в села, основанные выходцами из одних регионов Российской империи, в разные годы стали приезжать немцы из других регионов, прежде всего потомки тех, кто был депортирован из Поволжья в Казахстан.
Шумановка, село, основанное меннонитами в 1911-м
Современная Шумановка – вполне обустроенное село. Наши попытки найти хотя бы один старый дом не увенчались успехом – домов, построенных ранее, чем в 1960-х годах, мы не нашли. Жители вспоминают период 1970–1980-х годов как наиболее благополучный. Именно тогда старые дома, выстроенные первыми переселенцами из южных украинских губерний, были заменены новыми.
Однако воспоминания о старой жизни хранятся не только на фотографиях, но и в памяти старшего поколения: рассказы о первых домах из битой глины или самана, с земляными полами и крышами, на которые летом подсаживали детей, чтобы они выдергивали из верхнего – дернового – слоя кустики полыни, дошли до наших дней. Старшее поколение выросло в таких домах, младшие помнят, как их описывали старики.
По-видимому, благоустройство Шумановки пришлось примерно на те годы, когда вследствие государственной политики укрупнения деревень сюда переехали жители упраздненных Константиновки, Архиповки и Красного. Так в одном селе оказались потомки выходцев из разных немецких регионов, принадлежащие к разным конфессиям и говорящие на разных диалектах.
Носители разных диалектов, люди разных вероисповеданий
На центральной площади, рядом с сельской администрацией и напротив Дома культуры в здании бывшей колхозной конторы расположена церковь. Над входом – надпись на двух языках, немецком и русском: «Herz-Jesu-Kirche / Церковь-Сердце-Иисуса». Это католическая кирха, открытая в начале 1990-х. В некогда меннонитском селе меннонитов практически не осталось, но есть католики и лютеране.
Это разделение оказалось более существенным, чем деление на выходцев из разных немецких земель и разных регионов России. И хотя на «своем» немецком говорят только представители старшего поколения, да и то далеко не все, сохраняется пассивное знание этих диалектов: «Mennonitische» (также Plautdietsch), «Katolische» (диалект переселенцев-католиков) и «Lütheranische» (иногда также «самора» – диалект переселенцев из-под Самары). На начальном этапе ситуация была такова, что носители разных диалектов даже учились в разных классах:
«В школе, когда мы учились, были классы „А“ и классы „Б“. Вот мы католики, с Константиновки, мы были в „Б“ классе, а шумановцы – меннониты – они были в классе „А“, допустим. […] А учителя были разные: и католики, и меннониты были, и самора были – всякие были учителя».
О прежней географии района напоминает и структура расселения в Шумановке: выходцы из упраздненных деревень селились на разных улицах. Так, например, бывшие жители Константиновки в Шумановке поселились на Константиновской улице.
Общность судьбы
Структура населения стала еще быстрее меняться с начала 1990-х годов. Многие уехали в Германию: семьями, большими родственными кланами, поодиночке. В это же время в Шумановку стали приезжать немцы из Казахстана – потомки тех, кто был депортирован из Поволжья, а иногда и те, кто сам пережил депортацию. Первоначальное недоверие друг к другу сменилось в конце концов приязнью, стали заключаться смешанные браки.
Рассказы о пережитом в 1940–1950-х годах подчеркивают общность судьбы российских немцев. Депортация, мобилизация в трудовую армию, режим спецпоселения с необходимостью отмечаться в комендатуре – эти события составляют общее для российских немцев трагическое прошлое. В семье практически каждого из опрошенных нами информантов были трудармейцы: о них, погибших и выживших, помнят и говорят.
Среди схожих по содержанию рассказов об этом периоде встречались и те, которые представлялись особенно показательными или, напротив, выделялись из числа прочих. Один из них – о том редком случае, когда советский немец оказался на фронте. Отец нашей информантки, танкист, был ранен в Польше и дважды награжден, однако его прямиком из госпиталя отправили в трудовую армию на Урал, лишив всех наград, – из-за немецкой фамилии. Впоследствии он никогда не говорил по-немецки, не забыв нанесенной обиды.
Память о блокаде
Еще один связанный с этим периодом сюжет оказался для нас неожиданным: в Шумановке, находившейся так далеко от фронта, есть свои рассказы о блокаде Ленинграда. В исторической памяти жителей Шумановки особое место занимает сюжет об эвакуированных в село ленинградцах, которых местные приютили у себя и спасли, несмотря на свирепствовавший в их краях голод: «Вы, не знаю, подходили к нашему памятнику? Там сорок один человек, которые умерли в голод как раз той зимой с [19]42 на [19]43. Вот можете себе представить? От голода умирает в таком селе сорок один человек, начиная от маленьких и кончая достаточно взрослыми. Но блокадников здесь голодными не оставили. […] В смысле из блокадников в этих селах не схоронили никого».
Рассказы об общем и частном, об объединяющем всех российских немцев и о локальном – всё это составляет пеструю мозаику устной истории немцев Шумановки и формирует их идентичность.
Материалы экспедиции планируется выложить на сайте «Фольклорный архив факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ».
Авторы благодарят за помощь в организации экспедиции руководителя Центра немецкой культуры села Шумановка М.В. Старжинскую, директора Фонда поддержки этнических немцев «Алтай» А.Л. Штейнбека, руководителя Народного музея истории с. Шумановка Т.Я. Кутовенко.
