Как дирижер Даяна Гофман приступила к музыке Шнитке?
Я начинала как хоровой дирижер. Первое открытие в музыке Шнитке были для меня три духовных хора. Изначально Шнитке был для меня композитором больше вокальным, чем инструментальным. Затем Реквием Шнитке, который меня просто поразил. Он для меня стоит вровень с реквиемами Моцарта, Брамса и Бриттена. Абсолютно гениальное сочинение. И только потом Шнитке стал для меня композитором инструментальным.
Неподготовленный человек скажет, что музыка Шнитке – очень непростая. Это так?
И да и нет. Можно сказать, что было два Шнитке. Одного знала вся страна. Такое количество киномузыки, написанной Шнитке для кино, есть далеко не у каждого академического композитора. Все знают его музыку к фильмам «Экипаж», «Сказка странствий» или «Восхождение». Второго Шнитке знают больше профессиональные музыканты и подготовленные слушатели. И он действительно не прост для восприятия.
Шостакович тоже писал для кино и симфонии, но его музыка больше «ушла в народ». Почему?
Надо помнить, в какое время писал Шостакович. В 30-е и 40-е годы композиторам и конкретно Дмитрию Дмитриевичу приходилось очень сильно упрощаться, чтобы народ понимал. В 1936 году в газете «Правда» вышла знаменитая статья «Сумбур вместо музыки». Мишенью был Шостакович. Если бы он жил не в то время или жил бы на Западе, как Стравинский, то мы, может быть, имели бы совсем другого гениального композитора. И Шнитке страдал от гонений, но все-таки это было другое время. Академическая музыка Шнитке сильно сложнее.
В чем сложность и как эту музыку понять?
Есть такая книга, «Беседы с Альфредом Шнитке» Александра Ивашкина. Она очень легко читается, всем рекомендую. Это как интервью на YouTube, только в книжном формате. Александр Ивашкин там как раз задает вопрос о религиозной символике, «зашитой» в музыке Шнитке. Эту символику сложно увидеть и человеку с образованием…
Тут действительно стоит прояснить. Как религиозная символика может быть вложена в музыкальный текст?
На самом деле таких примеров много и в более ранней музыке. Классический пример – Бах. Там, где в каноническом тексте идет речь о распятии, в музыке мы видим движение мелодии как бы крест-накрест. Или в оратории Генделя, когда море расступилось, мы видим это в нотах. Идет нотный текст, потом пауза, которая похожа на сушу посреди моря, и дальше опять нотный текст. У Генделя попроще, у Баха посложнее. А для Шнитке Бах вообще был самым главным композитором, «солнцем, к которому всё сходится». Или 12 струнных во втором скрипичном концерте – это отсылка к 12 апостолам.
Какие три произведения Шнитке необходимо всем послушать?
Я бы посоветовала то, что предлагаю послушать на моих лекциях о Шнитке. Что-то из киномузыки, чтобы охватить эту область. Это может быть всё что угодно. Из «Экипажа», из «Агонии», «Танго в сумасшедшем доме». Далее Concerto Grosso №1 или №2. И наверное, со скрипом, но рекомендовала бы включить Первую симфонию. Это сложно, но, чтобы понять масштаб этого композитора, нужно напрячься и послушать ее. Если не ограничиваться списком из трех сочинений, я бы добавила, конечно, альтовый концерт, посвященный Юрию Башмету, и Реквием.
Что за лекции о Шнитке?
На самом деле мой лекторий не только про Шнитке, а еще про то, как слушать классическую музыку. Познакомить аудиторию с чем-то сложным, авангардным. Тем, что просто так не станет по-настоящему народным, как Ленинградская симфония Шостаковича или «Ромео и Джульетта» Прокофьева. Я сразу поняла, что это не должна быть лекция просто о музыке, она не должна быть на сложном языке.
При этом я точно не хотела компромисса, не хотела рассказывать только про киномузыку. Могу в самом начале врубить Первую симфонию, дать немного шоковой терапии. Но при этом нужно выбирать правильный язык, чтобы рассказывать о сложном. На последнем лектории в Барнауле мне сказали, что это был стендап о музыке. У меня на лекции принципиально нет никакого визуала. Мы сегодня всё воспринимаем через глаза, а уши атрофируются. Поэтому я сразу говорю: никакого визуала не будет, никаких красивых картинок, мы будем сегодня слушать музыку и напрягать вот этот вот наш канал.
В каких городах уже побывал лекторий? Как этот проект возник?
Проект случился спонтанно. К юбилею Шнитке я думала про концерт, но Международный союз немецкой культуры предложил мне рассказать о Шнитке в рамках их лектория. Первый опыт был в Москве. Я взяла три сочинения – Первую симфонию, Реквием и мелодию «Танго в сумасшедшем доме» – и показывала, как эта мелодия существует внутри сложной музыки и в кино. И по окончании лекции все сказали, что рассказ о сложной музыке больше понравился. Для меня это победа. А после этого были Барнаул, Томск, Калининград, Омск и еще раз Барнаул. В планах Екатеринбург. Вот такая достаточно обширная география получилась.
По-настоящему начинаешь понимать предмет, когда сам его преподаешь. Было так?
Безусловно. Это такой формат, когда, как говорится, столько объяснял, что сам понял. С каждым новым городом я погружалась всё больше в музыку. Откровенно говоря, есть композиторы, которых музыканты изучают в первую очередь. Бах, Прокофьев, Чайковский, Брамс, Вагнер. Музыка Шнитке и для многих академических музыкантов порой кажется сложной. А лекторий был поводом глубже погрузиться в этот материал. Я ездила с лекциями, читала интервью, познакомилась с племянником композитора и общалась с вдовой Ириной Федоровной Шнитке. Параллельно я ведь делала и программу с оркестром.
«Новая Москва» стала больше исполнять Шнитке?
Да, у нас не было до этого монопрограммы с музыкой Шнитке. Мы исполняли какие-то отдельные номера, но полноценной программы не было. До этого мы делали программы по музыке Шостаковича и Моцарта. Но главное – с чем ты выходишь к музыкантам. А тут был особый случай. Не о каждом композиторе ты четыре раза прочитаешь лекцию и съездишь на его родину, прежде чем ты выйдешь к пульту. В этом сезоне мы уже два раза играли эту программу. Солисты говорят, что и они от меня много почувствовали, что я их глубоко «погрузила» во Вселенную музыки Шнитке.
Шнитке называл себя немецким композитором в России. Его немецкость в музыке видна?
Это, безусловно, видно в музыке. Даже здесь, на самом простом примере, Concerto Grosso №1, видно, что это стилизация Concerto Grosso не итальянских. а немецких. Отдельная тема – куда себя относил Шнитке и куда его относили окружающие. Его мама – поволжская немка, а папа – еврей из Германии. Он говорил, что в России его считают евреем или немцем, а в Германии он сразу начинал ощущать, что его от немцев отделяет.
У Чайковского или Мусоргского персонаж музыки – русский человек. Персонаж музыки Шнитке – точно не русский человек. У каждого композитора свой образный ряд и свои ориентиры. Самый простой пример: Рахманинов – это преемник Чайковского, а Чайковский – отчасти Моцарта. Шнитке же всегда говорил, что всё сходится к Баху, а дальше от него уже идут все немецкие и австрийские композиторы. Например, Малер, от которого Шнитке многое взял. Среди других его любимых композиторов Германии и Австрии – Шуберт, Моцарт, Берг. Шнитке вообще часто обращался к старинным стилям. Тут нужно сказать, что он создал целое направление, которое называется «полистилистика».
Мы подходим к главному.
Да, это важно. Полистилистика – это сочетание в одном произведении разных стилей, цитат из разных эпох. Тут цитаты из скрипичного концерта Чайковского, потом тут же какая-то песенка из 20 века, какая-то колядка и так далее. Как гениально сказала вдова композитора Ирина Федоровна в одном из интервью, очень многие думают, что стилизация у Шнитке – это просто такой прием. На самом деле всё гораздо глубже. Это пространства и миры, которые в нем всегда параллельно жили.
Вообще, почему Шнитке – гений? Я в своих лекциях тоже говорила об этом. Вот есть талантливый композитор. Например, Свиридов. А есть гении. Мы все уверены, что Бах и Моцарт – гении. Мы уверены в том, что и Чайковский – гений. Но если эту линию продолжить, то станет очевидно, что Шнитке – гений. Он стремился разрешить в музыке гораздо больше проблем, чем вообще нужно в музыке разрешать.
Беседовал Игорь Березин
