«Всегда можно сказать „нет“»

Родной брат Уве Тимма добровольцем записался в войска СС, был в 1943-м ранен на Украине и умер в лазарете. Спустя десятилетия, когда ушли из жизни родители и сестра, Уве Тимм на основе писем с фронта и дневника брата написал книгу. В конце апреля он представил ее в Москве. Приводим точку зрения писателя и отрывки из книги.

Переводчик книги Михаил Рудницкий и Уве Тимм в библиотеке им. И.С. Тургенева в Москве /            Anastasia Tsayder / Goethe-Institut

«После 1945-го, когда стало известно, что творилось в концлагерях, в Германии возникла отговорка: «Мы этого не знали». Но ведь можно было это знать. Достаточно было посмотреть вокруг и задать вопросы. К примеру, куда делись соседи-евреи.

Когда я приступил к работе над книгой, меня заинтересовало, что во всем дневнике брата нет ни слова о его чувствах. Это результат воспитания в те годы, которое было направлено на послушание, приказы, мужество. Тогда существовала идеология, утвержденная Гитлером, в отношении молодых людей: «Твердый, как сталь Круппа, упругий, как кожа, стремительный, как борзая».

Еще мною двигал вопрос: как человек приходит к тому, что готов убивать и быть убитым? Каковы идеологические и эмоциональные предпосылки, позволяющие отключить в себе сострадание и чуткость? Это касается не только данного конкретного случая. Это и сейчас актуально.

Послушание – многоступенчато. Можно со всем прилежанием участвовать в убийстве людей или же попытаться что-то предотвратить. Всегда можно сказать «нет». Есть момент свободы действий, возможно, совсем небольшой свободы, но очень важной».

Из книги «На примере брата»: «В ответ на вопрос, почему брат записался в войска СС, у матери всегда было наготове несколько самоочевидных объяснений. Из юношеского идеализма. Он не хотел быть хуже других. Не хотел прятаться за чужие спины. Она, как и отец, с неизменной дотошностью подчеркивала различия между СС и войсками СС. Ибо к этому времени, после того, как по окончании войны весь мир обошли жуткие кадры, заснятые на кино- и фотопленку при освобождении концлагерей, все уже знали, как оно было на самом деле. Эта шайка, – так стало принято говорить, – эти преступники. Но мальчик-то был в войсках СС. Это были обычные боевые воинские части. Преступниками были другие, те, что из СД. Так называемые части специального назначения. А первым делом те, что наверху, – руководство. Воспользовались мальчиком, злоупотребили его юношеским идеализмом».

«Я думаю, Германия несет историческую ответственность в отношении России. Но теперь это снова как-то отодвигается. Возникают дискуссии о начале войны. Некоторые утверждают, что у сталинского руководства были мысли напасть на Германию. Я считаю это ошибочным. Советский Союз потерял во Второй мировой войне около 27 миллионов человек. Германия была агрессором, и это нельзя истолковать иначе. Вермахт в России свирепствовал невероятно. Ужасно, как умирали с голоду пленные русские солдаты. Мой отец, который, как и брат, воевал, видел это. Отец не был нацистом, но он был националистом».

Из книги «На примере брата»: «В его дневнике ничего не говорится о пленных. Ни разу, нигде он не пишет о том, что кого-то взяли в плен. Либо русских убивали на месте, либо они в плен не сдавались. Третья возможность: он просто не считал такую мелочь достойной упоминания».

«В 2007 году я был в Волгограде. Я хотел поехать туда. Я разговаривал там с людьми, в том числе с одной женщиной, которая в 14 лет с мамой и пятью братьями и сестрами оказалась среди попавших в окружение немцев. В ее рассказе не было осуждения, никаких клише: «Все немцы – фашисты». Она вспоминала, как ее младший брат был ранен осколком снаряда. Мимо проезжал на мотоцикле немецкий военный врач, увидел раненого ребенка, остановился и сказал, что сейчас ему надо в лазарет, но он вернется. И он действительно вернулся и помог ребенку. Потом эта женщина вместе с немцами рылась в мусоре в поисках еды. Это истории о человечности».

Из книги «На примере брата»: «“Март 21. Донец. Заняли плацдарм над Донцом. 75 м от меня Иван курит сигареты, отличная мишень, пожива для моего МГ“ (Дневник брата; МГ – немецкий ручной пулемет. – Ред.)… Отличная мишень, пожива для моего МГ: это русский солдат, быть может, его ровесник. Парень, только что закуривший сигарету – первая затяжка, потом выдох, блаженный вкус дыма, который сейчас тоненькой струйкой тянется вверх от сигареты, предвкушение следующей затяжки. О чем он думал, этот парень? О том, что скоро ему сменяться? О чае, краюшке хлеба, о своей девушке, о матери с отцом? Облачко дыма, предательски расползающееся в пропитанном влагой воздухе, клочья талого снега, талая вода в окопах, первый нежный пушок зелени на лугах. О чем он думал, этот русский, этот Иван, в ту секунду? Пожива для моего МГ».

«Россия – часть моей истории, разговоров дома. Долгое время между Россией и Германией были хорошие контакты и понимание. Особенным стало выступление Путина в бундестаге в 2001 году: российский президент, говорящий по-немецки. Наши страны были близки, а сейчас эти отношения подвергнуты опасности: с момента кризиса на Украине понимание сильно нарушено. Аннексия Крыма с точки зрения международного права невозможна – это его нарушение. Иначе назвать нельзя. Когда в Европе последний раз были поставлены под сомнения границы, это привело ко Второй мировой войне. Но в ходе кризиса на Украине в Германии возникли антироссийские настроения, и в результате стал невозможен разумный диалог. Опять всплыли старые, времен холодной войны, клише. Я считаю это опасным. Беспокоит меня и то, что у нас в Германии дискуссия вокруг конфликта была сконцентрирована на Путине. Все время говорят о Путине, а не о России. Сведение конфликта к одной личности я нахожу чрезвычайно проблематичным».

Из книги «На примере брата»: «Получив приглашение выступить с чтением в Киеве, я вознамерился оттуда на машине доехать до Знаменки, это почти 800 километров (там был захоронен брат.– Ред.)… Я позвонил в немецкое посольство представителю Немецкого попечительства солдатских захоронений и спросил про кладбище в Знаменке. В ответ услышал, что кладбище несколько недель назад «расформировано», семь тысяч скелетов лежат сейчас в заброшенном фабричном корпусе. Но человека, у которого от этого корпуса ключи, сейчас там нет, он уехал в Крым, готовить предстоящее перезахоронение».

«В Германии история была критически переосмыслена: в литературе, в частной жизни (как в моей книге) – каким образом конкретные люди были втянуты в происходившее. Состоялось ли подобное переосмысление истории в России и на Украине, мне судить трудно. Возможно, в России такого перелома, как в Германии, не было. Я сейчас в Москве видел плакаты к 9 Мая. Это все еще героизация. Почему плакаты такие? Можно ведь вспомнить и о страданиях. Большая часть их ведь выпала на Советский Союз, понесший основные жертвы. Переосмысление истории многому учит любой народ, это благотворный процесс. И становятся видны опасности. Как, к примеру, то же отключение в себе сострадания. Что сейчас как раз происходит на Украине. Если бы история была переосмыслена, тогда сказали бы: никакой войны».

Подготовила Юлия Ларина

Персона

Уве Тимм

Родился в 1940 году в Гамбурге. Изучал философию и германистику. В 1971-м защитил диссертацию по Альберу Камю. Потом получал образование в сфере социологии и экономики. Как писатель работает с 1971 года. Автор множества книг, в том числе и для детей. Удостоен ряда премий, среди которых Большая литературная премия Баварской академии изящных искусств, премия имени Кристиана Шубарта (Баден-Вюртемберг). Живет в Мюнхене и Берлине. Книга «На примере брата» вышла на русском языке в переводе Михаила Рудницкого в издательстве «Текст» в 2013-м. В «Тексте» выходили также «Ночь чудес» и «Открытие колбасы “карри”». Встреча с писателем в Москве была организована Гёте-институтом в рамках Года немецкого языка и литературы в России.

 

 

 

 

 

Tolles Diktat 2024
 
Подписаться на Московскую немецкую газету

    e-mail (обязательно)

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *