Меня зовут Анна Андреевна Головицкая (Вундер). Живу одна, мне 85 лет. Продуктовый пакет, который мне дают зимой в Красноярской региональной национально-культурной автономии немцев, для меня не просто еда. Это и знак внимания, и повод пообщаться с теми, кто его готовит, привозит. А еще это своего рода компенсация за голодные детские годы. Сегодня у меня дома всегда есть запас круп. Тот, кто не испытал настоящего голода, никогда не сможет понять этого.
В последние годы всё чаще всплывают в памяти разные эпизоды из детства. Иногда мне кажется, что это происходило не со мной. Однако это было. Я помню.
Я не могу выбросить кусок хлеба. Это выше моих сил. Черствый хлеб я всегда использую – делаю гренки, добавляю в котлеты и т.п. Для меня хлеб – это святое.
В годы Великой Отечественной войны всем жилось тяжело. Нам было очень тяжело. Жили мы в Николаевке. Сегодня это Краснотуранский район в южной части Красноярского края. Деревня немецкая. Мои предки приехали в нее с Волыни добровольно еще в царские времена.
Но в 1941-м мы в одночасье стали врагами. Все трудоспособное население забрали в трудовую армию. Моего отца, Андрея Григорьевича Вундера, и сестру Марию (ей было 16 лет) тоже взяли. Братья Александр (15 лет) и Андрей (12 лет) работали в поле. Они приходили домой в субботу вечером, чтобы помыться, а утром опять уходили.
Мама с утра уходила на работу и приходила только вечером. В трудовую армию ее не отправили, потому что родился младший братик Иосиф, а женщин с детьми до трех лет не брали. Пока брат был совсем маленьким, мама брала его с собой, а я оставалась дома одна. Когда брату исполнилось два года, маму перевели на другую работу, и ей пришлось оставить Иосифа со мной. Мне пятый год, а ему два.
Всё было бы нормально, но дома совсем нечего было есть, а мой братишка всё время просил кушать. Я всегда несла ответственность за него, всячески старалась его отвлекать, когда он сильно просил кушать и плакал. Мама на лугу косила траву, и им давали по 7 ложек муки на неделю. Мама варила какую-то затируху – пучок щавеля или кислицы и немного муки. Мы были рады этой похлебке.
Помню, очень уж плакал братик, и я решила сварить затируху. В шкафу в холщовой тряпочке лежала мука. Взяла чугун, налила воды и в холодную воду стала добавлять муку. А она всё не «заваривалась». Я почти всю муку туда высыпала, но суп не получился. Брата накормила и сама наелась этой воды. Братишка вскоре уснул, а я ждала маму. Когда она увидела, что я почти всю муку истратила, у нее потекли слезы. Но она меня не ругала за это.
Что такое хлеб, я знала. Даже помнила этот вкус. А братику не довелось его отведать. Мама из лебеды стряпала лепешки. Они были черные и очень горькие, но мы их ели. Часто вспоминаю случай, когда знакомые мужчины попросились у нас переночевать. Они занесли три больших белых калача. Мы с братом с жадностью уставились на них. Один мужчина взял калач и протянул его нам. Брат подбежал, схватил калач и покатил по грязному полу. Конечно, я выхватила калач и громко заплакала. Мама выходила и не видела этого. Когда она вернулась, я всё рассказала. Мужчины подумали, что брат больной на голову, раз он так с калачом поступил. Мама объяснила им, что сынок не знал, что это хлеб, подумал, колесо, вот и покатил. В тот вечер к еде никто не притронулся. Калачи мужчины оставили нам.
Как мы вообще выжили – не знаю, но память хранит такие печальные факты. Я уверена, что нынешнее поколение посчитает, что это сказки, что так не могло быть. Пусть будет для них сказкой, только бы никто не испытал такое горе. Храни нас Господь от такой беды.
Пакетная помощь
Ежегодно российские немцы получали зимнюю гуманитарную помощь, которая распространяется при содействии Международного союза немецкой культуры по всей России. Право на такую помощь имеют немцы, жившие или родившиеся на спецпоселении, трудармейцы. В 2024 году ее получили 1088 человек. Стоимость одного продуктового набора составила 3500 рублей. Пакетная помощь подразумевает набор продуктов: мука, сахар, крупы, консервы мясные и рыбные, чай, кофе, масло и т. д.
