«Вольфскиндер» и немецкие гости / Gert Brandstäter
Юлия Ларина
В конце сентября в литовский город Таураге прибыл из Германии автомобиль с подарками для «вольфскиндер». Инициатором поездки была пенсионерка Эльзбет Кёниг из нижнесаксонского города Нинбург.
«Я ведь в войну тоже была ребенком», – объясняет она. Осенью 1944-го, когда Красная Армия вошла в Восточную Пруссию, ей было 10 лет. Ее семья покинула дом в местечке Ваббельн округа Эбенроде (Шталлупёнен) на границе с Литвой (сейчас Чапаево Нестеровского района Калининградской области) и на подводах отправилась в эвакуацию. Фрау Кёниг понимает, что ее судьба могла сложиться так же, как у «вольфскиндер».
На встречу в Таураге приехали два десятка человек, входящие в организацию «Эдельвейс», которая объединяет «вольфскиндер». Встреча прошла в общинном доме евангелической церкви. По окончании все отправились в Микитай, где стоит памятник «вольфскиндер».
«Мы пробыли там некоторое время в молчании, у многих на глазах были слезы, – говорит фрау Кёниг. – Я обратила внимание на одну женщину, которая выглядела моложе других. Она сказала мне, что во время бегства ей было два года. Я подумала: сколько же всего она пережила – зимой, в снег и холод – по дороге до Таураге?»
Первая помощь
Они были детьми войны, точнее, детьми конца войны. «Вольфскиндер» их назвали, поскольку они скитались по лесам, стихийно объединяясь в «стаи», – так было легче выжить. Из лесов эти дети выходили, только чтобы в опустевших немецких деревнях, в погребах заброшенных домов, найти продукты, консервы, которые оставили местные жители, эвакуировавшиеся в спешке. Когда в Восточной Пруссии с едой стало совсем плохо, они начали через Неман (зимой – по льду, летом – вплавь) перебираться в соседнюю Литву, с 1940 года – советскую. Многие противоположного берега не достигли.
В книге журналиста Сони Винтерберг «Мы – „вольфскиндер“. Покинутые в Восточной Пруссии» фигурирует цифра 20 тысяч – столько или даже больше немецких детей в Восточной Пруссии были с 1944 года разделены со своими семьями.
Порой к литовскому крестьянину приходило сразу несколько детей – братья и сестры. Но, поскольку прокормить всех возможности не было, оставляли одного, а остальные шли дальше. Старшие обещали младшим вернуться за ними, но часто по самым разным причинам этого не происходило.
В литовских семьях дети выполняли тяжелую крестьянскую работу. Лишь немногие из них посещали школу и научились читать и писать. Разумеется, по-литовски. Родной язык пришлось забыть. Литовцы усыновляли немецких детей, давая им литовские имена и фамилии: не должно было быть признаков, что это немцы, чтобы не привлекать внимания органов. Кто сохранил немецкие имена и фамилии, записан был в документах уже по-литовски – на слух. А совсем маленькие и не знали своих фамилий. Они не догадывались, что были усыновлены, пока их родители, порой уже перед смертью, не признавались им, что они – приемные.
Почему после войны их никто не искал? Если родителям или старшим братьям и сестрам все же удалось добраться до Германии, они не верили, что младшие выжили.
Когда произошли политические перемены и стало возможно узнать правду, была проделана большая работа – изучены архивы, метрические книги, чтобы выяснить происхождение этих людей. Один из тех, кто этим занимался, – на тот момент депутат парламента Берлина Гюнтер Тёпфер. В одном из своих выступлений в 2011 году он вспоминал, как это было. «Первый важный вопрос, который мне задавали «вольфскиндер»: „Можете вы помочь нам узнать, кто мы? Мы знаем, что мы не те, кто указан в наших литовских паспортах“. Они говорили: „Это не мое имя, не мои место и дата рождения. И родители – тоже не мои. Кто я?“. Был и еще один вопрос, который меня очень тронул: „Искал ли нас кто-то после войны?“»
Гюнтер Тёпфер вспоминал, как нашел в Германии одну женщину – через 64 года после того, как братья и сестры потерялись во время эвакуации. Нашел, несмотря на то, что она давно носила другую фамилию – мужа. Он позвонил. Она подтвердила, что у нее было два брата, но, сказала она, они умерли. «Я возразил: «Они оба живы – и Арно, и Хайнц. Хотите поговорить с ними?». Телефонный разговор с Литвой состоялся в квартире Тёпфера. Хайнц на том конце провода произнес на немецком языке: «Моя дорогая сестра Гизела, это твой брат Хайнц!» Дальше они рыдали все вместе. Гюнтер Тёпфер спросил Хайнца, как он смог так хорошо сохранить немецкий. И тот ответил: «Это предложение я повторял тысячу раз. Ведь могло так случиться, что я встретил бы Гизелу в лесу, и тогда я должен был уметь сказать ей, что я ее брат. И поскольку я в итоге это все-таки сказал, цель моей жизни достигнута».
Еще один человек, много сделавший для «вольфскиндер», – Вольфганг фон Штеттен, адвокат и бывший депутат бундестага от ХДС. «Вольфскиндер», приняв в 90-е литовское гражданство, утратили право на немецкое. И пришлось преодолевать бюрократические препоны, чтобы они смогли стать гражданами ФРГ. Кто-то переехал жить в Германию, а кто-то остался, поскольку в Литве живут их семьи.
Не последняя помощь
Область в районе Таураге в Литве, вблизи границы, стала после войны для многих немецких детей местом спасения. Сегодня они – старые, больные люди. Поскольку ни образования, ни профессии многим получить не удалось, пенсии у них – минимальные.
Эльзбет Кёниг, второй заместитель председателя Сообщества округа Эбенроде (Шталлупёнен), организовала поездку совместно с предпринимателем Вальтером Будденбомом. Он, как и Герд Миттендорф, тоже отправившийся в Литву, никак не связан с Восточной Пруссией, но захотел помочь «вольфскиндер». Еще два участника поездки имели отношение к Восточной Пруссии – родители Рудольфа Хаазе бежали из округа Эбенроде во время войны, а коммерческий директор и кассир Сообщества округа Эбенроде (Шталлупёнен) Герт Брандштетер сам был беженцем.
Помощь пришла с разных сторон. Рената Нидриг из Берлина передала собранные бывшими жителями округов Шлоссберг (Пилькаллен) и Эбенроде деньги: «вольфскиндер» получили подарочные наборы и небольшую сумму. Зигфрид Х., бывший житель округа Шлоссберг, перечислил 500 евро.
«Мы привезли с собой также вещи, и каждый мог выбрать себе что-то, – говорит Эльзбет Кёниг. – Быстро разошлись инвалидные коляски и ходунки. Церковная община Лангендамм в Нинбурге передала два десятка дамских сумок. Большую радость вызвали шарфы, перчатки, детские носки, которые связали женщины из Нинбурга. Среди вещей была кукла. Когда всё раздали, ко мне подошла женщина с этой куклой в руках, которую она укачивала, и поцеловала меня. Думаю, в детстве она никогда не держала в руках куклу».
