Ольга Грязнова на встрече с читателями в Санкт-Петербурге / Даниэль Зэверт
Будучи студенткой литинститута в Лейпциге в 2007-м вы были на стажировке в Литературном институте им. Горького в Москве. Как вы восприняли то время?
Не знаю. Странное было время. Я первый раз так долго была в России и заметила, что со мной что-то не то. И хотя я знаю язык и культуру, что-то не складывалось. Только тогда я поняла, насколько я кавказка.
К осознанию того, что вы не русская, вы сами пришли или вас к этому подтолкнуло окружение?
Я до сих пор не знаю, что значит быть русской. Я заметила, что с моим языком что-то не так. Например, я совсем не понимаю ненормативную лексику. Многих вещей, например, газетную лексику я не знала. Не знала, как пишут мэйл, как обращаются к другому. Это было еще до той эпохи, которая началась с появлением Google-переводчика. Есть много лингвистических нюансов, которыми я не владею.
Вы как-то сказали, что язык может и объединять, и разъединять. А что делает русский?
Так получилось, что в семье мы говорим на четырех языках. У нас нет ни одного общего языка. Поэтому все сложнее и проще. Я говорю с детьми только на русском, мой муж говорит с ними только на арабском. Так как муж почти не говорит по-немецки, мы говорим друг с другом на английском. В Европе есть языковая иерархия. Важно знать английский. Также французский и испанский воспринимаются иначе, чем русский или арабский. Как раз Германия в этом вопросе невероятно регрессивна. Поэтому язык может объединять, но может и разъединять.
Ваши книги не переведены на русский язык. Почему?
Это не от меня зависит. Должно быть издательство, которое купит права и закажет перевод.
Вы бы себя сами перевели?
Нет, ни в коем случае. Даже уже потому, что не хватит моего словарного запаса и знаний грамматических структур. И я более придирчива к переводу на русский, чем на другие языки. На одном литературном фестивале из-за перевода я чуть из себя не вышла. Думаю, переводить мои романы на русский – это адский труд.
Вас часто называют автором миграционной прозы.
Вот это мне совсем не нравится. Почему сразу нужно вспоминать об опыте проживания в другой стране? Не важно, переехала ли я в 11-летнем возрасте или нет, я получила классическое образование, как и другие граждане. Может, важнее, что я училась в литературном институте. Неза- чем каждый раз упоминать, что я въехала в страну. Это не играет никакой роли. Миграционная литература… Такая классификация не имеет под собой ни лингвистической, ни культурологической основы. Ее представителями считают людей, которые не имеют ничего общего между собой. Тут все слишком упростили.
Тема идентичности прослеживается во всех ваших произведениях. Может ли множественная идентичность быть преимуществом для писателя?
Мне кажется, это не имеет значения. Вопрос идентичности ставится совсем иначе. В моей жизни, в моей повседневной жизни не имеет значения тот факт, что я родом из Азербайджана. Иногда, конечно, очень хорошо говорить по-русски. Но сейчас я прежде всего мама двух маленьких детей. Как выглядит мой день? Я должна подумать, на какой станции метро есть лифт. Отведу ли я вовремя детей в сад, заберу ли. И это больше определяет мою сегодняшнюю идентичность, чем вся моя миграционная история. Считаю, что фиксированная идентичность – это скучно.
Беседовал Даниэль Зэверт
