Шлейф звуков и смыслов

В рамках Года Германии в России в Рахманиновском зале Московской консерватории состоялась особенная премьера. Во втором концерте цикла «Отказ от привычного» москвичей ожидали не только известные Алемдар Караманов и Эдисон Денисов, но и «классики» музыкального немецкого радикализма в исполнении ансамбля «Студия новой музыки».

Необычной доминантой концерта стало первое исполнение произведения Николауса Хубера «Zum Beispiel: wogende Äste». Прилетел в Москву и сам автор. С МНГ он поделился своими секретами.

Быстрый взгляд проницательных темных глаз, очки в черной оправе, красный галстук. Слушая исполнение своей музыки, Николаус, кажется, никого не видит – он погружен в партитуру, оживленно дирижирует и лишь изредка бросает острый взгляд на сцену, где из-под дирижерской палочки Игоря Дронова появляется на свет его музыка.

В начале нашей беседы он кажется политиком, потом преображается в философа, и мастерски приправляя свои размышления доказательствами из мира физики, вдруг превращается в музыканта.

Господин Хубер, как вы нашли свой путь к музыке? Обычно в книгах пишут так – уже ребенком он начал играть на фортепиано, любил импровизировать на скрипке. А как было с вами?

Именно так и было. Мой брат был старше меня на семь лет и прекрасно играл на рояле. Благодаря нему я открыл для себя басовый ключ, научился играть на фортепиано и органе и в восемь лет стал писать свои собственные сочинения. Конечно, это была всего лишь попытка записать звуки. Сначала я писал тональную музыку, подражая Баху и Регеру. Знаете, в консерватории изучают много разных техник – но почему Бах не писал так, как Палестрина? Почему в начале 20 столетия создано так много сдержанных произведений? Речь при этом не идет о хорошей или плохой музыке – просто о том, насколько инновативными были некоторые композиторы. И я всегда интересовался учением Карла Маркса.

Вас можно назвать марксистом?

Да, хотя со временем все меняется. Это невероятно интересно! В 1844 году 26-летний Маркс пишет в одном из своих манускриптов, что чувства и смыслы могут развиваться только в соприкосновении с другими смыслами. Необходима своеобразная атмосфера. И он хочет, чтобы эти смыслы развивались, превращались в философию, и давали нашему мозгу интересную пищу для жизни. Именно эта точка зрения была у меня как у композитора.

Вы изучали философию?

Нет, но я очень много читал. Сначала я был приверженцем Платона, затем Сократа, потом Ленина. Например, что в одном из своих эссе он пишет, что банки можно очень легко отдать в руки государства, прогнать капиталистов. Но очень сложно изменить сам быт людей. Другая философская книга Ленина помогла мне проанализировать сочинения Шуберта. А именно: как происходит эта взаимозависимость внутреннего смысла слов и их художественно-музыкальной формы.

Ваше произведение называется «Zum Beispiel: wogende Äste». За этим названием скрывается особый смысл?

Под окнами моего рабочего кабинета растет тис, огромные ветки которого постоянно исполняют безумные танцы на ветру. Иногда быстрые, иногда медленные. Иногда ветки скрипят и стонут. Они вдохновили меня написать эту музыку. Знаете, недавно я прочитал одно изречение французского философакитаеведа. Он пишет: “Или вид одинаков, но рассматривается с разных мест, или вид меняется, а рассматривающий наблюдатель находится в одном и том же месте”. Я уже давно занимаюсь квантовой физикой, хотя этот микромир имеет мало общего с нашими чувствами. А кванты обладают страшно интересными свойствами. Они привносят в ситуацию нечто третье, преобразовывают различные состояния.

Вы изобрели технику так называемой политическо-ритмической композиции. Не могли бы вы вкратце рассказать о ней?

Исходным пунктом были национальные инструменты – например, домра. У них есть свой тональный ритм. Или в Латинской Америке, где существовали освободительные движения, тоже существовали тональные модели. Я хотел вписать их в ту серийную технику, в которой я работал. И изобрел ритмическую композицию, которая исходила именно от этих национальных моделей. С другой стороны, я перенял тональные размеры этих культур, интегрировал так называемую ритмическую модуляцию. Таким образом, в произведении происходит постоянное движение. При этом надо учесть и телесное напряжение. Я давал исполнителям указания, например, трубачу – в то время когда он как раз выдувает сложную ноту, задрыгать ногами в ритме. Напряжение мышц рта исполнителя пропадает, и мы неожиданно видим эту личность, с новой чудесной стороны. Я называл это состояние «цветозвуком» людей. Я хотел взаимопроникновения культур.

Каких именно культур?

Всегда, когда я бывал в СССР, я восхищался танцами тюркских народностей, оригинальными инструментами – варганом. У ритма есть мускулы и интеллект, он существует везде от Европы до Африки.

У вас есть любимый инструмент?

Я люблю инструменты, которые долго звучат. Год назад я купил треугольник, который звучит четыре минуты. Один ударчетыре минуты.

Говорите ли вы музыкантам, как играть Вашу музыку?

Да, потому что всякая нотация связана с определенным мышлением. Наши головы и мысли очень разные. Одно время я писал произведения только для оркестра. Ведь в этом огромном организме так много людей с их мироощущением, собственной культурой. И все это сплавляется воедино.

Нравится ли вам русская манера исполнения?

Наши культуры все-таки различны. Например, культура самовыражения. Или то, как здесь обходятся с публикой. Ее динамизируют громким звуком, интенсивностью исполнения. Для меня все это несколько плакатно, хотя моим российским коллегам это замечательно удается. Самым «западным» русским композитором я бы назвал Денисова. Но русское всегда потрясает – своей невероятной чувствительностью, страстностью, белокожестью. Подобного вы больше не найдете нигде.

Tolles Diktat 2024
 
Подписаться на Московскую немецкую газету

    e-mail (обязательно)

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *