Тренер по фигурному катанию Елена Чайковская сегодня и в 50-х / Тино Кюнцель
Путь к Елене Чайковской немного напоминает линию ее жизни – она не всегда был прямой. Тут ступеньки, там дверь, один коридор, второй, то направо свернуть, то налево – все это, чтобы добраться до ее рабочего места. В Строгино на окраине Москвы руководит она собственной школой фигурного катания «Конек Чайковской». Для нее в 1990-х – 2000-х выстроила многофункциональную спортивную арену, даже по сегодняшним меркам впечатляющую своими масштабами: два катка, два бассейна, спортзал и другие спортивные объекты под одной крышей. 11 лет шло строительство. Настоящий рывок, получившийся только благодаря тогдашнему мэру Москвы Юрию Лужкову, который поддержал проект. Осенью 2010-го состоялось открытие, Лужков перерезал символическую ленточку. А несколько недель спустя его сняли. «Но я все равно буду ему вечно благодарна», – говорит Чайковская.
Чтобы часами не добираться до работы, она переехала с мужем из центра Москвы на северо-запад. От ее новостройки до дворца спорта «Янтарь» рукой подать. Уютный офис, похожий на квартиру, украшен сувенирными тарелками, картинами, фотографиями, все вокруг фигурного катания. Среди них – в рамке сертификат, подтверждающий, что Елена Чайковская введена в Зал славы мирового фигурного катания в американском Колорадо-Спрингс. В престижный перечень фигуристов, тренеров, судей ее включили в 2019 году за то, что она стояла у истоков знаменитой советской школы фигурного катания.
В 1957-м чемпионка СССР в одиночном катании, Чайковская уже в 19 завершила спортивную карьеру, поступила в ГИТИС и окончила его, а затем более полувека готовила фигуристов, поднимавшихся на высшие ступеньки пьедестала почета. 6 раз ее ученики становились олимпийскими чемпионами, 11 – чемпионами мира. Некоторые сами стали успешными тренерами. Сегодня Елена Чайковская – глава тренерского совета российской Федерации фигурного катания на коньках.
Но сейчас, когда к ней пришел журналист немецкой газеты, она, конечно, хочет рассказать ему свою немецкую историю. Елена Чайковская просит помощницу «сварить кофейку», усаживается и начинает прокручивать машину времени. Ее прабабушка Анна, дочь известного российского производителя фарфора, выходит замуж за немца Гольмана. Когда мама Елены Татьяна потеряла свою мать в девятилетнем возрасте, Анна ее удочерила, и та тоже стала Гольман. Летом 1941 года, когда войска вермахта приближались к Москве, это родство ей аукнулось. Все этнические немцы, проживавшие в европейской части СССР, были тогда насильственно переселены вглубь страны. Елена Чайковская, которой на тот момент было полтора года, рассказывает: «Мы были на даче. В город нам вернуться не разрешили, и мама все, что было на даче, завернула в матрац, и мы прямо в летней одежде в товарняке отправились в Казахстан».
Оказались они в Чимкенте. Там, в 40-градусные морозы зимой они бы окоченели, если бы не 10-рублевые золотые монеты, сохранившиеся в семье с дореволюционных времен, когда ее фабрики и дома еще принадлежали ей. Теперь мать Елены обменивала их на хлеб, молоко и теплую одежду. «Это нас спасло», – говорит Чайковская.
В годы войны Театр имени Моссовета, где служили ее родители, был эвакуирован в Алма-Ату. Татьяне Гольман разрешили приехать туда с дочерью, и там она встретилась с мужем, Анатолием Осиповым. Через какое-то время театр вернулся в Москву, а немцы должны были остаться в Казахстане. Многие до распада СССР так и не вернулись из ссылки, большинство переехало потом в Германию. «Я должна была б к вам приехать», – смеется Елена Чайковская.
Руководство театра добилось сначала разрешения вернуться в Москву только для Татьяны. Маленькая Елена жила два года у тети в Тамбове. Потом разрешили приехать в столицу и ей. Однако к тому времени у нее был диагностирован туберкулез, и врачи рекомендовали ей спорт на открытом воздухе. Так она пришла в фигурное катание.
Татьяна Гольман осталась невыездной – она не имела права отправляться с театром на заграничные гастроли. «Мама страшно боялась, она бы предпочла немецкую часть нашей семейной истории стереть из памяти. До конца жизни она не хотела говорить со мной об этом», – рассказывает Чайковская. Ей же после возвращения в Москву не пришлось терпеть лишений из-за своего происхождения. «Моя немецкость – это моя гордость», – ее слова.
Елена Чайковская часто бывает в Германии и «обожает» ее. Полушутя, полусерьезно, говорит, что благодаря своему «немецкому упорству» она добилась того, что имеет, и в жизни, и в спорте.
