Нужен или защитник, или волшебник

В начале 2023 года «МНГ» рассказала о нескольких российских немцах, получивших отказ в праве на переезд в Германию в статусе позднего переселенца. Одним из героев того первого материала («МНГ» освещала тему отказов в течение года) был Давыд Кайль из Челябинска. Улучшилось ли его положение за год? Давыд Кайль рассказывает.

Разве такой семье можно отказать в исполнении их желания? (Фото: из личного архива)

Мы объединились с людьми, которые так же, как и я, получили отказы из Федерального административного ведомства (BVA). В формулировке отказов звучало понятие «Gegenbekenntnis» (нем. антиприверженность). Отказы по этой причине получали люди, в документах которых была изменена национальность с ненемецкой на немецкую.

Когда мы только начали выяснять, с чем связан вал отказов по причине «Gegenbekenntnis», наши адвокаты и даже уполномоченный по делам переселенцев и нацио­нальных меньшинств говорили нам, что мы заблуждаемся: с практикой приема и с Законом «Об изгнанных и беженцах» (BVFG) всё в порядке.

За год мы провели огромную работу. Мы разобрали документы, которые регламентируют деятельность BVA, досконально изучили закон. Мы записали несколько видео, разъясняющих нашу позицию. Написали большое количество писем депутатам, нынешнему уполномоченному по делам переселенцев, госпоже Павлик, и предыдущему, господину Фабрициусу, который сейчас возглавляет Союз изгнанных. Отвечали на присланные нам запросы. Мы провели личные видеовстречи с политиками, ответственными за решение нашей проблемы. Мы предложили два текста поправок, с учетом интересов и российских немцев, и немцев Украины. Разослали их во все партии. Всё это стоило нам очень много времени и сил. У нас не было специальных навыков, контактов, протекции. К тому же всю работу мы вели отсюда, из России. Нам не помогали ни партии, ни тем более Землячество немцев из России.

Осенью с трибуны бундестага все партии без исключений заявили, что практика приема ­все-таки ограничительная. Депутат от ХДС Кристоф де Фриз написал в своем пресс-­релизе, что нынешнее положение дел с людьми, стремящимися стать поздними переселенцами,  – это «гуманитарный скандал». Депутат бундестага от левых Петра Пау заявила, что она согласна с нашей критикой поправок к Закону «Об изгнанных и беженцах». Мы видим: нас услышали.

В ноябре бундестаг одобрил изменения в законе. В декабре их одобрил бундесрат. Со дня на день их должен подписать президент. Теперь изменение принадлежности к народу (нем. Bekenntnis) через официальное изменение национальности станет возможным.

Однако когда вопрос с «Gegenbekenntnis», казалось, уже был решен, появилась новая проблема: сотрудники BVA не верят представленным заявителем документам. И не потому, что эти документы не соответствуют ­каким-то стандартам или в них есть признаки фальсификации. А просто потому, что чиновники так считают. Поэтому они подвергают сомнениям документы, подтверждающие происхождение заявителя.

Расскажу на своем примере. В 2018 году я начал сбор документов, подтверждающих мое происхождение от моего деда, Давыда Кайля, и прабабушки Екатерины Кайль. В 2020‑м подал антраг. В 2022‑м мне пришел отказ. Одна из причин: «Gegenbekenntnis». В свидетельстве о рождении старшей дочери, которое было выдано в роддоме, в графе «национальность» под моей фамилией стояло «русский». Я с помощью нанятого адвоката доказывал, что это было сделано без моего ведома, то есть я не отрекался от принадлежности к немецкому народу. Сегодня у меня уже три дочери. С 2018‑го мы успели дважды переехать и сделать ремонт. Это чтобы вы понимали, как долго это тянется.

Весь 2023 год я вместе с такими же пострадавшими из сообщества «Versammlung Auslandsdeutscher» ежедневно занимался решением проблемы. Я жил этим год. Это была моя работа, за которую мне никто не платил. Я лично очень рассчитывал, что поправки, которые будут приняты, изменят административную практику BVA.

На днях в Кёльне состоялся суд по моему делу. А за четыре дня до него мне приходит из BVA письмо, в котором написано, что ведомство начало сомневаться, что мой дедушка, Давыд Кайль,  – это мой дедушка. Три года оно не сомневалось, его чиновники в письмах писали: «ваш немецкий дед». А сейчас возникли сомнения

Кстати, для этого судебного заседания своему адвокату я выслал огромное количество оригинальных советских документов от 1947, 1949, 1951 годов. Это всё можно было просто выложить на стол, чтобы BVA их еще раз увидело, чтобы суд увидел. Но это не было сделано. Обидно ли мне? Конечно. Я рисковал, пересылая их. Адвокат после суда написал мне, что в случае отказа через две недели можно будет подавать на пересмотр дела.

Я бы хотел сказать ­что-то позитивное, про чудо под Рождество, но не могу: его нет. За этот год я разочаровался в судебной системе Германии. Я разочаровался в демократии. Может быть, она есть, но для избранных, точно не для поздних переселенцев. Я даже представить себе не мог, что мне могут отказать только потому, что чиновник не верит моим документам. Его неверие нельзя пощупать, измерить. Это просто мысль одного человека: не верю. И всё. И из-за этого моя семья вынуждена страдать. Боюсь, это не закончится.

К сожалению, у поздних переселенцев нет защитников. Нет настоящих адвокатов. Ведь суд мог отложить заседание до вступления поправок в силу. Адвокат мог настоять на этом. Но этого сделано не было. Политики обещали нам, что ворота в Германию будут для нас открыты. Но как оказалось, практика видоизменяется, но своего ограничительного характера не меняет. Мы считаем, что это такой удобный способ искусственно ограничить поток поздних переселенцев. И он незаконный.

Может, Вайнахтсман поможет нам решить вопрос с вызовом?

Записала Ольга Силантьева

 
Подписаться на Московскую немецкую газету

    e-mail (обязательно)