Владимир Ауман: от депортации до ЦК партии
Ковид по-прежнему осложняет жизнь Владимиру Ауману. Трижды врачам удавалось предотвратить худшее. Но с тех пор 85-летний историк (беседа с ним состоялась в конце апреля, 10 июня ему исполнилось 86) плохо видит, страдает от диабета и плохо стоит на ногах. Но это не помешало накрыть стол в его четырехкомнатной квартире на южной окраине Москвы по случаю интервью с редактором «МНГ». Сам Ауман уже на кухне, готовит плов.
Владимир Ауман знает толк в среднеазиатской кухне. Он провел половину своей жизни в Казахстане, когда эта соседняя страна к югу от России еще была частью Советского Союза. Казахстан стал его домом, хотя в 1941 году его семье не пришлось переезжать туда добровольно. По приказу Москвы все советские немцы были изгнаны со своих исконных территорий за Урал. Будучи «трехлетним фашистом», как Ауман говорит с горькой иронией, он оказался в Северном Казахстане. И Ауманам пришлось начинать все сначала, тем более что его отец был призван в трудовую армию.
После школы Владимир Ауман учился на учителя в Кустанае, стал лектором в партийном аппарате и писал речи для первого секретаря областного партийного руководства. Он прошел путь до Центрального комитета в Москве и в какой-то момент занял кабинет в двух шагах от кабинета Михаила Горбачева, первого человека в государстве.
Борис Раушенбах в гостях у Владимира Аумана
После распада Советского Союза Ауман в течение многих лет руководил Образовательно-информационным центром (BIZ) «Мамонтовка» для российских немцев, который располагался в старинной усадьбе недалеко от Москвы. За счет средств немецкого бюджета тысячи людей изучали здесь немецкий язык на двух-трехнедельных курсах и посещали семинары.
И им везло, если Борис Раушенбах и его жена Вера приезжали сюда и общались с активистами со всей России. Знаменитый ученый, благодаря исследованиям которого в 1959 году были получены первые снимки задней стороны Луны и который, будучи соратником Сергея Королева, внес большой вклад в развитие пилотируемых космических полетов, сам был яркой звездой, способной вдохновить своим природным характером и широтой знаний. «Но большинство наших российских немцев его совсем не знали», – говорит Ауман, который приглашал Раушенбаха в гости так часто, как только мог, и установил с ним тесные отношения.
Книга, которую Ауман, несмотря на ухудшающееся здоровье, как всегда, написал от руки, рассчитана в первую очередь на читателя – российского немца. Она называется «Борис Раушенбах – немец российский» и рассказывает удивительную историю жизни физика: рождение и детство в Петербурге сына поволжского немца и прибалтийской немки, гениальные изобретения, но также и удары судьбы, такие как ранняя смерть отца или призыв в трудовую армию, равносильный заключению в лагерь, тщетные попытки Раушенбаха восстановить немецкую автономию на Волге, которая была упразднена в 1941 году, поздний интерес к китайской культуре и его путь к религии и православной вере. «МНГ» попыталась выяснить у автора еще несколько моментов, так сказать, между строк.
“Он был независимый, очень умный и смелый”
Владимир Андреевич, каким Раушенбах был человеком?
Раушенбах был таким простым в общении, что проще и быть не может. И это несмотря на все его почести, награды и достижения. Он был независимый, очень умный и смелый. И не скрывал своей критики в адрес Горбачева и тем более Ельцина. В Мамонтовке он действительно расцветал и, по его словам, чувствовал себя почти как в Германии или на Волге. Часто оставался до часу-двух ночи, чтобы обсудить что-то с людьми в душевной атмосфере в каминной гостиной.
Где вы познакомились?
Мы оба были членами государственной комиссии по проблемам советских немцев. Предполагалось, что в начале 1990-х годов она подготовит почву для образования новой поволжской республики. Но вскоре стало ясно, что всё это было спущено на тормозах. Я убежден, что никто в руководстве партии и государства даже не думал о восстановлении автономии российских немцев на Волге. Вначале Раушенбах действительно верил, что такая возможность существует. Он также пытался убедить лидеров российских немцев следовать общим курсом. Однако по мере того, как становилось всё более очевидным, что проект проваливается, он постепенно отошел от дел.
“Я немец”
Что значило для Раушенбаха быть этническим немцем?
Однажды он сказал: «Я немец, и с этим ничего не поделаешь». Из-за своего происхождения он страдал, как и все немцы в России. Он попал в трудовую армию, а затем еще долго ходил регистрироваться, как все немцы-спецпоселенцы. Позже пришло официальное признание: он стал член Академии наук, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской премией. Но я бы не сказал, что он был обласкан властью. Он получил только то, что заслужил. В его родном городе Санкт-Петербурге нет даже улицы, названной в его честь. Мемориальную доску установили на доме в Москве, где он жил, и то это было непросто сделать.
Борис Раушенбах был похоронен по православному обряду. Что к этому привело?
Для него, выходца из протестантской семьи, православная церковь была ближе к истине, к истокам христианства. И поэтому он даже крестился в преклонном возрасте.
Когда Раушенбах чем-то интересовался, то глубоко копал. Так было и с религией. В 1987 году, за год до празднования 1000-летия крещения Руси, он опубликовал статью на эту тему в журнале ЦК «Коммунист». Это была настоящая сенсация, что кто-то вообще осмелился взяться за эту тему, да еще с таким знанием предмета. Автору лишь с большим трудом удалось достать экземпляр этого номера. Весь тираж разошелся в кратчайшие сроки.
Беседовал Тино Кюнцель
Этот материал был сначала опубликован на немецком языке
