Музей на месте шарашки
Музей криптографии – частный музей, это проект НПК «Криптонит (занимается информационными технологиями). Создавался музей с нуля – нужно было придумать, как интересно и доступно рассказать историю криптографии, при том что на многих технологических решениях до сих пор висит гриф «секретно». Да и основной этап – планирование экспозиции – пришелся на время пандемии, когда привлечь иностранных специалистов было невозможно. Поэтому сотрудники музея шутят, что здесь даже табуретки отечественного производства.
Располагается новая институция в здании бывшей Марфинской шарашки или спецтюрьмы-лаборатории, той самой, в которой отбывал наказание Александр Солженицын (она описана в его романе «В круге первом»). Лаборатория занималась созданием техники секретной связи. Некоторое время после войны здесь работали немецкие военнопленные. Позже лаборатория была частью НИИ автоматики, сегодня это АО «Концерн «Автоматика». Здание оставалось засекреченным до передачи его под музей в 2019 году.
Оформлением залов под руководством куратора музея Анны Титовец занималось бюро Planet 9, знакомое всем тем, кто бывал на выставке Альбрехта Дюрера в Историческом музее. В чем-то дизайнерские решения той выставки и музея схожи – объемные конструкции соседствуют с потайными уголками, где с экспонатами можно остаться один на один.
Информация и дезинформация
Экспозиция выстроена по принципу обратной хронологии: от современности с ее интернет-коммуникациями, в основе которых лежат коды и шифры, до протокриптографии – древнейших способах шифрования информации: шифр Цезаря, квадрат Полибия и т.д.
Первое, чему учатся посетители – отличать кодирование от шифрования, два важных для криптографии понятия. Кодирование – подготовка информации к передаче, шифрование – способ эту информацию скрыть от ненужных глаз и ушей. О том, каких высот инженерной мысли (с поправкой на время) человечество добилось в этом направлении, рассказывает каждый из пяти залов. Есть большая вероятность до последних залов так и не дойти – легко застрять еще на этапе первого, разбираясь с устройством Интернета и его героями – самыми известными хакерами, правительственными программами шифрования, протоколами передачи данных.
Из любопытного там на немецкую тему – инсталляция-серия книг «Забыли пароль?» немецкого художника-концептуалиста Арама Бартола. Бартол собрал в восьми томах пароли от социальной сети LinkedIn, которые были слиты в Интернет в 2012 году.Даже если вы никогда не были там зарегистрированы, есть вероятность, что собранные в книгах пароли совпадают с вашими паролями от электронной почты или других социальных сетей. Другая работа (или работы) – открытки «Привет из Интернета». Бартол фотографировал пароли от WiFi везде, где останавливался во время путешествий: отели, вокзалы, кафе. Записанные на клочках бумаги, отпечатанные на чеках, выдолбленные на табличках, – все они символ эпохи, когда Интернет стал частью базового набора для комфортного выживания, наряду с электричеством и горячей водой. Понравившиеся открытки можно унести с собой.
Следующий зал рассказывает историю криптографии в индустриальную эпоху. «В каких формах существует информация?» – спрашивает старший исследователь Музея криптографии Александр Дюльденко. И хвалит за правильный ответ: текст, звук, изображение. Шифровать и «взламывать» текст в начале XX века умели блестяще. Доказательством тому служит знаменитая телеграмма Циммермана. В 1917 году министр иностранных дел Германии Артур Циммерман направил зашифрованную телеграмму немецкому послу в Мексике. Германия предлагала мексиканцам военный союз против США и в случае успеха обещала территории Техаса и Аризоны. Британская разведка телеграмму перехватила, дешифровала и передала США. Американские власти были так шокированы содержанием послания, что отказались от нейтралитета и вступили в Первую мировую войну.
Для шифрования текста были придуманы сотни способов, но что же делать со звуком? Для этих целей были изобретены ВЧ-связь, переносящая связь на частоту, которую человеческое ухо не способно воспринимать, скремблеры (звук искажался и перемешивался во времени) и вокодеры. Последние синтезировали речь, убирая из нее интонации и любые гендерные признаки. Вокодеры, кстати, любила использовать немецкая группа Kraftwerk.
«Но с телефонами и вокодером далеко не убежишь, он был чудовищно тяжелым. Поэтому между радио и шпионами можно поставить знак равно», – продолжает экскурсию Александр Дюльденко. Так, в коллекции музея есть портативный немецкий приемник Radione 2. Он принимал сообщения даже на подводной лодке. А после войны «в моду вошли» так называемые номерные станции. На коротких волнах они передавали числа, буквы или слова, зачитанные диктором или синтезированным способом. Маркером такого сообщения могла быть, например, определенная мелодия. Записи можно прослушать. Одна из них была сделана на радиостанции ГДР, которая неофициально называлась «Гонги и куранты». Радиостанция вещала из города Кёнигс-Вустерхаузен (земля Бранденбург) с 1970-х и, вероятно, использовалась разведкой ГДР. В качестве позывного сигнала в течение пяти минут звучала запись звона колоколов. Затем синтезированный голос начинал зачитывать числа. Последний эфир радиостанции состоялся в мае 1990 года. Вместо звона колоколов послышались голоса сотрудников радиостанции, которые напевали отрывок из детской песенки «Alle meine Entchen». Радиолюбители до сих пор спорят, была ли это шутка, или оригинальный способ передачи сообщения.
Шпион, выйди вон
Отдельный стенд рассказывает о самых известных советских разведчиках – российских немцах – Рихарде Зорге и Рудольфе Абеле. Поскольку подробности их биографий можно найти даже в Википедии, то создатели музея решили сконцентрироваться на шифрах. Они по полочкам разложили систему шифра Рамзая (одно из агентурных имен Зорге), который для шифрования сообщений использовал «Статистический ежегодник Германского рейха», он также представлен на стенде. Шифр Зорге удалось взломать только после его ареста. Код шифрования во время допроса выдал радист Макс Клаузен.
А вот сообщения Рудольфа Абеля американские спецслужбы смогли прочитать только после предательства его связного Рейно Хейхахена. Шифр, которым пользовался Абель, не поддавался взлому лучшим криптографам США.
Рассказывают в музее и о шпионской группе «Красная капелла» (нем. Rote Kapelle), существовавшей в рядах Сопротивления. В шифрах группа использовала редкие книги, например, «Тридцатилетнюю женщину» Оноре де Бальзака или «Чудо профессора Вальмара» Ги де Терамона.
Жемчужиной «шпионской секции» является шифровальная машина «Энигма», бесценный экспонат, помещенный под стеклянный колпак. Рядом с ней расположилась отличная копия, на которой можно попробовать зашифровать сообщение. «Энигмой» немецкие военные пользовались всю войну. Она казалась им невероятно надежной, что собственно так и было, пока за дело не взялся британский математик Алан Тьюринг.
«Энигма» выглядит как печатная машинка. Каждая буква клавиатуры заменялась на другую при помощи шифровальных дисков и коммутационной панели. В целом этот набор давал несколько квинтиллионов комбинаций настроек машины, то есть вручную ключ к шифру подобрать было невозможно. Тьюринг придумал дешифровальную машину Bombe. Об этом снят фильм «Игра в имитацию» с Бенедиктом Камбербэтчем в главной роли. Машина отсекала невозможные варианты сообщений, криптографом оставалась проанализировать несколько вариантов, один из них оказывался верным. Макет Bombe в музее, конечно, тоже есть.
Из последних сил стоит добраться до нижнего этажа, где рассказана история здания музея. Там, например, можно узнать, чем именно занимался Александр Исаевич Солженицын, находясь в заключении.
Любава Винокурова
