Одно из детских писем, отправленных в лагерь, маме/ Архив Международного Мемориала
Любава Винокурова
«Здравствуй, дорогая мамочка! Почему ты мне не пишешь письма? Мамочка, ты не знаешь, где папа? Мамочка, я очень по тебе скучаю». Эти строки встречаются в каждом письме, отправленном детьми в места заключения их родителей.
Как рассказывать сегодняшним детям о терроре 1930-х годов и нужно ли это делать? В «Международном Мемориале» считают, что нужно. На осеннем лекционном занятии «1930-е годы глазами детей» в Парке Горького в Москве историк Сергей Бондаренко и маленькие слушатели читали письма вслух и пытались понять, почему семьи были разлучены.
«У нас есть не так много способов узнать о событиях 80-летней давности. В то время в газетах и по радио рассказывали далеко не обо всем, что происходило вокруг, – объясняет детям Сергей Бондаренко. – В основном писали об урожаях и новых стройках. Конечно, можно залезть в архив, но архив – сложная штука, там нужно точно знать, что ищешь. Есть еще один вариант – личные письма. Люди приносили их в «Мемориал» и просили сохранить».
Нежные, трогательные, с орфографическими ошибками исписанные листки рассказывают сложную историю ХХ столетия. Иногда адресатами писем становились не только родители, но и Иосиф Сталин. К нему обращались, как к защитнику, который мог бы помочь в пересмотре дел.
В Москве в 1937-м и 1938 годах было арестовано и расстреляно 40 тыс. человек, а арестовано и отправлено в лагерь более 100 тыс. Среди арестованных были люди всех национальностей.
«Я прошу Вас, дорогой Иосиф Виссарионович, о пересмотре дела моей мамы, думаю, что она не виновата. <…>. Я подавал заявление с просьбой о пересмотре дела моей мамы прокурору Союза и был назначен к начальнику спецотдела тов. Осипенкову, который лишь сообщил, что она осуждена на 8 лет и что пересматривать дело они не собираются».
Это письмо Сталину в 1940 году написал 17-летний Валерий Гольвек. Его родители Вера и Ричард Гольвек были арестованы. Отца, польского немца, обвинили в шпионаже в пользу Польши, он был расстрелян. Его мать попала в лагерь как «жена изменника родины».
Жен изменников родины стали арестовывать и отправлять в лагеря с 1937-го года. На каждую семью «изменника» составлялась подробная карточка с поименным списком родственников. Детей до 15 лет отправляли в детдома, как правило расположенные вдали от крупных городов. Судьба детей старше 15 лет решалась в индивидуальном порядке. Информация о принадлежности к семье «врагов народа» следовала за человеком и в его взрослой жизни.
Часто в ряды «изменников» попадали самые идейные коммунисты – иммигранты и иностранные граждане, покинувшие свою родину, ради того, чтобы строить в СССР «новое общество».
«Милая мамочка! Через леса, горы, степи, через много, много верст, шлю я тебе, моя мама, весточку о себе. Ты, наверное, тоже ждешь от меня письма. И я от тебя так редко получаю письма. Как жаль, что тебе можно писать только раз в месяц».
Письмо Отто Загля маме в «Сиблаг»/ Международный Мемориал
Автор письма – Отто Загль, ему было 9 лет, когда арестовали маму. Родители Отто – австрийцы, отец был приглашен на работу в СССР как иностранный специалист. Франц Загль состоял в коммунистической партии Австрии, в 1930-е годы получил приглашение на работу в Ленинград, на «Ленпромстрой». По истечении срока договора остался, вместе с семьей принял советское подданство. Мама Отто была домохозяйкой, её в семте арестовали первой. Осуждена по статье о контрреволюционной деятельности, отбывала наказание в Сиблаге в Кемеровской области. Через несколько месяцев пришли за отцом, его расстреляли. Отто оказался в детском доме в Тамбове. Оттуда он и пишет необыкновенно красивые письма маме.
В личном деле семьи Загль, которое хранится в архиве «Мемориала», есть еще одно письмо от Отто, разъяснительное, написанное им в 1990 году. В нем он пишет, что родители были арестованы по доносу соседей. «Тогда все так думали, это распространенный миф, – объясняет хранитель архива «Мемориала» Ирина Островская. – На самом деле в 1936–1937 годах были лимитные аресты. В Ленинград пришел лимит арестовать определенное количество людей. Они австрийцы, так и попали».
Письма продолжают жизнь и после смерти своих адресатов и отправителей – как музейные экспонаты, как материалы для лекций и занятий.
