24 декабря Галина Петрова (75) надела красивое платье и прикрепила к нему самодельную брошь с рождественской звездой. К 11 утра она пришла в Центр встреч российских немцев на улице Володарского в Котласе. Здесь посетители центра пели немецкие рождественские песни, танцевали, пили глинтвейн и вместе ждали наступления Рождества. Лишь немногие люди в их городе так провели этот день.
Из-за расхождения между старым стилем (по нему живет Русская православная церковь) и новым стилем летоисчисления большинство российских семей празднуют Рождество на две недели позже, чем где‑либо еще в мире. Но Галина и ее единомышленники придерживаются немецких традиций. Потому что бывшая учительница сама немка. В противном случае ее, вероятно, не было бы сегодня здесь, на российском севере, где она прожила всю свою жизнь и уже 20 лет руководит центром встреч.
Место ссылки политзаключенных
Когда до сочельника остается еще несколько дней, Галина покупает метлу и отвозит репортера из Москвы на мемориальное кладбище в микрорайоне Макариха. Там она сметает снег с надгробий, чтобы можно было прочитать надписи. Например, такую: «Здесь покоятся крестьяне – жертвы коллективизации села, узники пересылки Макариха, 1929–1933». В рощице похоронены, точнее, наспех закопаны представители всевозможных национальностей. Среди лежащих в здешней земле – немало российских немцев.
Котлас, ныне город в Архангельской области с населением 56 тыс. человек, был для репрессированных по политическим мотивам в 1930‑х и 1940‑х годах одним из самых печально известных мест на карте. Здесь, в 800 км к северо-востоку от Москвы, губили людей, отправляя их работать на лесоповал или на строительство железной дороги. На людские потери не смотрели. Галина говорит, что весной, когда снег сходит, и сегодня можно увидеть кости, которые вымывает на поверхность. Сама она происходит из семьи, пострадавшей от раскулачивания – борьбы Советов против наиболее способных и, следовательно, сравнительно обеспеченных крестьян.
Первыми приехали кулаки
При Сталине таким ставили клеймо кулака и врага нового порядка. Их раскулачивали и ссылали вместе с семьями в отдаленные районы на принудительные работы. Отец Галины, немец Пауль Ракко, приехал в Котлас с Волги в 1930 году 13‑летним подростком.
В то время страна нуждалась в древесине. Запланированная индустриализация была невозможна без современных машин, к тому же на горизонте маячила новая война, к которой Советский Союз не был готов. Нужна была иностранная валюта. Почти бескрайние и нетронутые леса за великими севернорусским реками – Северной Двиной, Вычегдой и Сухоной – должны были стать местом расположения лагерей и спецпоселений, где бы заготавливали древесину, обрабатывали и отправляли для последующего экспорта из Архангельска на Запад.
Когда в 1929 и 1930 годах в Котлас прибыло около 55 тыс. кулацких семей, для них не было даже жилья. «Местные власти об этом не уведомили, – говорит историк Сергей Гладких из краеведческого музея. – С экономической точки зрения мотивы этой затеи еще можно понять, хоть и не с человеческой: во всем этом не было ничего человеческого. Но еще и реализация была ужасной». Холод, голод и болезни приводили к чрезвычайно высокой смертности.
Железнодорожное сообщение в XIX веке
За то, что этих несчастных вообще можно было довезти до Котласа, советское правительство должно было бы поблагодарить немца. Сергею Витте, министру финансов, а затем председателю Совета министров при Николае II, пришла в голову идея проложить железнодорожную линию от Перми через Киров (тогда Вятку) до Котласа. Во времена беспрецедентного экономического бума, который также не в последнюю очередь связывают с именем Витте, целью было соединить ранее изолированные территории на Волге, Северной Двине и их притоках. В то же время Сибирь, Урал и северо-запад России также стали ближе друг к другу.
Железная дорога была построена всего за четыре года, с 1895‑го по 1899 год. Она обеспечивала доставку товаров из Сибири в Котлас, где их перегружали на пароходы и отправляли в Архангельск. Экономически малозначимое место вдруг превратилось в крупный транспортный узел, отодвинувший даже города с богатой историей, такие как Великий Устюг и Сольвычегодск, на второй план. Там, где на протяжении тысячелетия сельское хозяйство было главным источником достатка малонаселенного региона, началась совсем другая история.
И еще одна линия железных дорог
В советские времена Котлас стал локомотивом индустриализации. В буквальном смысле: город (этот статус он получил в 1917- м) играл центральную роль в расширении сети железных дорог.
Когда в середине 1930‑х годов в Воркуте, на самом севере Урала, были обнаружены огромные залежи угля, Москва решила построить железную дорогу. От Котласа до Воркуты в восточном направлении и от Котласа до Коноши в западном направлении (с выходом на линию Москва – Архангельск) – вместе это составляло 1500 км.
В полной ужасов истории ГУЛАГа это была одна из строек с наибольшим количеством жертв. В 1940 году было приказано завершить ее в кратчайшие сроки. После того как в 1941 году началась Великая Отечественная война, это даже было жизненно необходимо: воркутинский уголь нужен был для отражения врага. Тот факт, что поезда стали курсировать между конечными точками с лета 1942 года, до сих пор считается важным вкладом в окончательную победу.
Рекорд и его цена
Ключевым объектом строительства стал железнодорожный мост в Котласе через Северную Двину. Длина памятник невообразимым усилиям – почти километр. Тяжелейший этап работ пришелся на самую суровую первую военную зиму. Никто точно не знает, сколько рабочих было задействовано, архивы закрыты. Историк Гладких говорит, что было «до 3 тыс. погибших». Другие источники дают гораздо более высокие цифры.
Точно известно, что большая часть строителей моста были российскими немцами. К тому времени их из мест традиционного расселения депортировали в Сибирь и Казахстан, а в начале 1942‑го призвали в так называемую трудовую армию. Это означало, что в Котлас хлынула очередная волна подневольных рабочих из числа российских немцев. Сегодня мало кто из пересекающих реку на поезде по мосту задумывается о том, как именно он появился, говорит Гладких. Он считает, что хорошо бы во время поездки не просто воспринимать это сооружение как данность, а, смотря в окно, подумать о том, каких усилий, вероятно, стоило построить такой объект. В ходе экскурсий ему неоднократно приходилось развеивать слухи о том, что мост построили немецкие военнопленные. В Котласе они тоже были, но появились только в 1944 году и пробыли здесь недолго.
Сталь для моста
Когда мост был сдан в эксплуатацию, он всё еще был в основном деревянным. Заменить деревянные конструкции на металлические можно было лишь постепенно. О том, насколько был важен строительный проект, говорит тот факт, что в конечном итоге для него была предоставлена лучшая сталь, которую мог предложить Советский Союз: та, что предназначалась для Дворца Советов в Москве, задуманного как самое высокое здание в мире.
Строительство этого советского небоскреба началось в конце 1930‑х годов на месте взорванного храма Христа Спасителя. Но после нападения Германии появились другие приоритеты. Сталь металлоконструкций теперь пошла на пролеты мостов максимальной прочности, в том числе и в Котласе. Используемый материал был настолько высокого качества, что мост ни разу не пришлось капитально ремонтировать.
Сначала в Германию, потом в Котлас
По этому мосту в январе 1946 года в Котлас поездом прибыло еще больше немцев. Среди них также были Иосиф Фишер (91) и Николай Юнг (83). Оба они родом из одного села под Одессой на Украине. Когда солдаты вермахта отступили в 1943 году, этническим немцам пришлось отправиться вместе с ними в Германию. После окончания войны они вернулись в Советский Союз. Но не на старую родину, а в Котлас. Оба немца работали там на огромной верфи им. Ленина до выхода на пенсию, как и 90% жителей поселка Лименда, сегодня микрорайона на окраине Котласа.
Большое предприятие ненадолго пережило переход от плановой экономики к рыночной. Сегодня от него мало что осталось, кроме величественного Дома культуры, неотъемлемой части района. Николай до сих пор там помогает. Ему нужно, чтобы рядом с ним были люди, он хочет приносить пользу и «продолжать двигаться».
Многие немцы остались
После смерти Сталина в 1953 году в Советском Союзе многое изменилось. В Котласе и его окрестностях стали закрываться зоны, их заключенные выходили на свободу. Постепенно с немцев был снят режим спецпоселения.
«У нас здесь были, например, поляки и эстонцы. Но они вернулись на родину из ссылки», – говорит Сергей Гладких. Но у немцев ведь больше не было родины. Их автономия на Волге, ликвидированная в 1941 году, не была восстановлена. Ни в советское время, ни после него.
И многие остались в Котласе. Он стал для них вторым домом, несмотря на темные главы его прошлого. Даже сегодня немецкие имена не редкость в городе. И немцы, безусловно, гордятся тем, что они сделали на благо Котласа. Галина, Николай, Иосиф – они не жалуются и не хотят уезжать.
Галина Петрова, выросшая на спецпоселении южнее Котласа, по-настоящему злится только тогда, когда чувствует, что история забывается. Несколько лет назад в Котласе появились арт-объекты – оловянные коты, и она сочла это очень неуместным. Все-таки не кот должен олицетворять Котлас. Его символом должна стать общая судьба жителей. Но это не мешает ее локальному патриотизму. Она с нетерпением ждала «Stille Nacht, heilige Nacht». Потому что это тоже часть ее истории, как и она – часть истории Котласа.
Тино Кюнцель
