Библия Гутенберга с темперными миниатюрами / РГБ
Любава Винокурова
После окончания Великой Отечественной на территории Советского Союза оказалось примерно 5 млн редких книг, вывезенных из Германии. О судьбе большинства из них мало что известно. Нет точной статистики и об оказавшихся в Германии российских книгах. Их увозили с оккупированных территорий, где в небольших региональных библиотеках учет не велся вообще или велся недостаточно хорошо.
«То же касается и музейных собраний. В силу того, что в Германии до войны библиотечный и музейный учет были гораздо четче, точные цифры есть, – говорит заместитель генерального директора по внешним связям и выставочной деятельности РГБ Наталья Самойленко. – Российские собрания в это время находились в трудной ситуации, на которую повлияли и Октябрьская революция, и национализация. Сложность взаимоотношений российской и германской сторон по этому вопросу заключается в том, что потери были огромными, а разыскать эти предметы, издания непросто, учета не было. У нас (прим. в РГБ) вещи до сих пор разбираются, а ситуация на местах была еще сложнее».
Библиотечный диалог
Сегодня сотрудникам библиотек обеих стран приходится играть в детективов, чтобы выяснить местонахождение каждого экземпляра. Чтобы помочь «следствию», десять лет назад был создан Российско-германский библиотечный диалог. Это площадка, объединяющая усилия специалистов двух стран по поиску, идентификации, сохранению, реставрации и введению в научный оборот информации о книжных фондах, связанных с трагическими страницами истории.
С российской стороны куратором диалога является руководитель Центра редкой книги и коллекций Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы им. М.И. Рудомино Карина Дмитриева. А с немецкой – руководитель отдела Восточной Европы Государственной библиотеки в Берлине Олаф Хаманн.
В 90-е Хаманн вместе с коллегами лично ездил по российским библиотекам и вручную составлял списки вывезенных книг (на их обложках сохранились немецкие штампы). Получить их обратно немецкой стороне практически невозможно, книги остаются достоянием нашей страны.
В 1998 году в России был принят закон «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации». Он закрыл все вопросы о том, что делать с предметами искусства, вывезенными с территории Германии и других ее стран-союзников. Они стали компенсацией за ущерб, причиненный войной. Закон соответствует международному праву и содержит несколько исключений, которые позволяют вернуть трофеи назад. Например, если культурные ценности принадлежали религиозным или благотворительным учреждениям либо были отобраны у владельцев, активно участвовавших в борьбе против фашизма или подвергавшихся гонениям в связи с их расовой, религиозной или национальной принадлежностью.
Как правило, большинство вывезенных книг под эти исключения не попадают, и немецкие специалисты могут с ними работать на местах, или довольствоваться оцифрованными копиями. В этой технологии, в общем-то, и видят будущее (немного пугающее) библиотечной культуры. «Нам бы хотелось, чтобы в рамках нашего диалога в каждой библиотеке, условно говоря, за Уралом коллеги публиковали информацию о том, какие коллекции у них находятся, – говорит Олаф Хаманн. – Второй шаг – обеспечение сохранности этих коллекций. Опубликованная информация повышает уровень безопасности книг, о них начинают заботиться. Третий шаг – возможность для оцифровки. Открыть доступ для ученых 24 часа в сутки, семь дней в неделю. Я на своем опыте знаю, что электронная каталогизация и оцифровка очень привлекают людей в библиотеку. Они узнают через Интернет, что есть такие книги, и потом хотят увидеть их в оригинале».
«С дигитализацией проще работать, доступ может быть открыт к любой оцифрованной копии. Но знаете, для меня ни одна копия не может заменить оригинал. Хотя к нам уже приходит молодежь, которая готова работать только с оцифрованными экземплярами. Я вижу в этом перспективу. Но сама как человек старорежимный люблю тактильные ощущения: меня интересуют какие-то особенности переплета, которые, допустим, камера не может запечатлеть», – признается Карина Дмитриева.
Возвращение домой
Впрочем, иногда оригинал все же возвращают, но не в рамках закона о реституции, а из высоких побуждений. Самый известный такой случай произошел в 2014 году. 143 книги из коллекции императорской библиотеки Павловского дворца вернули потомки немецкого посла в СССР Фридриха-Вернера фон дер Шуленбурга. Шуленбург был страстным библиофилом (и противником Гитлера, за что и поплатился: был повешен в 1944 году как участник заговора против фюрера), книги ему достались после разорения библиотеки в Павловске зондеркомандой. Книжную коллекцию во дворце собрала супруга Павла I, императрица Мария Федоровна. В ней было множество французских книг, в том числе и мемуары Марии-Антуанетты. «В 2008 году потомки Шуленбурга приехали к нам на круглый стол, посвященный библиотеке графа и его дипломатической миссии в СССР. Интерес в России к истории их предка вызвал у них такое потрясение, что, вернувшись домой, они стали разбирать его архивы и нашли книги из Павловска, передали их безвозмездно», – рассказывает Карина Дмитриева.
Примеры такой щедрости были и у советской стороны. В 1950-е в Германию советские власти вернули Пергамский алтарь (он находится в Пергамском музее в Берлине) и «Сикстинскую мадонну» Рафаэля вместе с другими картинами Дрезденской галереи. В 2002 и 2008 годах Россия передала витражи Мариенкирхи XIII века во Франкфурте-на-Одере, до этого они хранились в Пушкинском музее.
Россия вернула витражи Мариенкирхи / wikimedia
Острые споры о том, кому принадлежит, вызывает Клад Приама или „золото Шлимана“, – драгоценные украшения и посуда, найденные археологом Генрихом Шлиманом в Трое. После войны клад оказался в Пушкинском музее, и до 90-х годов музей это не афишировал.
Головное украшение из Клада Приама / Пушкинский музей
«Это миф, что я утверждала, что «золота Шлимана» у нас нет. Во-первых, до 1991 –1992 годов, когда мы вывели войска из Германии, меня вообще никто об этом не спрашивал. Спрашивать начали потом. И я говорила одно и то же: «Это не моя проблема, обращайтесь в Министерство культуры» – сказала несколько лет назад в интервью «Российской газете» тогда еще директор Пушкинского музея Ирина Антонова И добавила: – Все должен решать закон. Плох он или хорош, но – закон. Этот закон позволяет отдавать вещи, связанные с Холокостом, когда те были конфискованы у еврейских семей. Нынешние немцы ни сном, ни духом к гитлеровским зверствам отношения не имеют. Но, на мой взгляд, эта проблема не должна решаться на эмоциональном уровне. То, что осталось у нас, по значимости нельзя сравнивать с тем, что было отдано ГДР в 1955–1956 годах, – 1,5 млн экспонатов, включая Дрезденскую коллекцию». Клад, найденный Шлиманом, по-прежнему находится в основной экспонируемой коллекции музея.
