Участники акции протеста против фальсификации выборов на Болотной площади / РИА Новости
Антонина Забегалина / redaktion@martens.ru
Традиция концертов, привлекающих внимание общества к проблеме прав человека в России, родилась в 2009 году в Лейпциге. Тогда эстонский композитор Арво Пярт, который никогда до этого не давал интервью и не говорил о политике публично, представил «Ангельскую симфонию» (в оригинале Los Angeles, что с испанского значит «множество ангелов»), посвященную Михаилу Ходорковскому. В поддержку ссыльного бизнесмена и его партнера Платона Лебедева, также осужденного по делу ЮКОСа, в 2011 году в Страсбурге состоялся концерт Musica liberat («Музыка освобождает»).
Берлинский концерт 7 октября стал следующим из серии выступлений с политическим подтекстом. Хотя организатор концертов Гидон Кремер не настаивает на своем желании высказать протест, даже несмотря на выбор злободневной даты. Звучащая в зале музыка, по его словам, была призвана стать не инструментом борьбы, а «знаком солидарности и попыткой напомнить о несправедливости и заступиться за тех, кто гоним». С этим нетрудно согласиться: свобода и права человека носят вневременной и универсальный характер. Как пояснил Кремер, «это все о душе».
Искусство против страха
Протестного тона, от которого открещивался Гидон Кремер, избежать не удалось – его задала писательница Герта Мюллер. На родине в Румынии она как этническая немка неоднократно подвергалась репрессиям, и поэтому тема диктатуры и тирании стала главной в ее творчестве еще до переезда в Германию в 1987 году. Лауреат Нобелевской премии по литературе, известная как общественный деятель и ярый борец против режима, Герта Мюллер открыла берлинский концерт речью, посвященной Владимиру Путину.
Проведя параллель между советским и современным российским обществом, писательница заострила внимание на нежелании большинства высказывать собственное мнение перед «тираном». «Запугивания опять стали повседневностью, а производство страха – самой успешной из форм деятельности Путина», – произнесла писательница со сцены в тот день.
Произведения русских классиков, прозвучавшие в тот вечер в Берлинской филармонии, были выбраны неслучайно. Седьмая соната для фортепиано Сергея Прокофьева была написана под впечатлением от ареста близкого друга композитора Всеволода Мейерхольда. Музыка Шостаковича, многие произведения которого были запрещены, напомнила зрителям о временах сталинских репрессий.
Ария Ленского из «Евгения Онегина» Чайковского, с одной стороны, задала актуальный вопрос: «Что день грядущий нам готовит?» С другой – по замечанию присутствовавшей в зале журналистки Маши Гессен, имя Чайковского напомнило аудитории о кипящих в российском обществе спорах вокруг сексуальной ориентации композитора.
Эхо протеста
Современные политика и искусство переплелись настолько тесно, что последние мероприятия культурной жизни едва ли обходятся без злободневного подтекста. В этом отношении концерт в Берлине вписался в целый ряд подобных событий. На той же неделе выступление Валерия Гергиева в Карнеги-холле было прервано протестной акцией ЛГБТ-активистов. На театральном фестивале «Балтийский дом» голландские актеры зачитали воззвание в поддержку геев и журналистов, которые, по их словам, в России подвергаются травле. Российский художник Леонид Тишков, протестуя против ареста активистов Greenpeace, снял свою работу с выставки в Вене, организованной при поддержке «Газпромбанка».
Но музыка как наиболее абстрактное из искусств остается наименее политизированной, хотя в ее звуках можно услышать и актуальную сегодня интонацию. Во все времена она призывает остановиться и прислушаться, заглянуть внутрь себя и избавиться от того самого «страха перед высказыванием собственного мнения».
