Женя, Нелли, вы помните, как познакомились друг с другом?
Женя: Осознанное знакомство состоялось на «Школе лидеров» в сентябре 2018 года в Томске. Летом 2018-го моя коллега по НМО Анастасия Плотникова поехала на учебу в Байройт. Она оттуда писала, что познакомилась с Нелли, что она очень интересный человек и очень взрослая в отношении подхода к общественной деятельности. И предложила пригласить ее в Томск. Нелли приехала на «Школу лидеров», а потом, вернувшись в Уфу, открыла там молодежный клуб «Immer fit». Активно его развивала, участвовала в других наших проектах, а в 2019-м вошла в совет НМО, став заместителем председателя по международной работе.
Нелли: Да, меня завербовали в Байройте (смеется). Я выиграла конкурс «Друзья немецкого языка», поездка на учебу в Байройт как раз была наградой. Мы познакомились там с Настей, я говорила ей, что хочу развиваться в движении российских немцев, но не знаю как. Настя предложила съездить на их проект в Томск. Там были люди, которые давно в движении, они столько всего знали. А я смотрела на них и думала: «Что я вообще тут делаю?» Домой я летела через Москву, у Жени тоже была там пересадка, мы много разговаривали, и я поняла, что хочу открыть молодежный клуб в Уфе. Обратилась в нашу местную организацию, мне сказали, что если я хочу клуб, то придется все делать самой.
И вот на празднике 4 ноября в нашем Доме дружбы я рассказала об НМО и получила моего «нулевого» активиста. Остальных ребят собирала по «методу Нелли Артес»: писала в социальных сетях людям с немецкой фамилией. Текст сообщения мы, кстати, составили еще на «Школе лидеров». Клубные собрания проводили в кафе или встречались на мероприятиях, связанных с немецким языком. А в ноябре 2019 года клуб вошел в состав НМО и нам дали помещение в Доме дружбы.
А ребятам, которым ты писала, в соцсетях не казалось, что ты пытаешься их вовлечь в какую-то аферу?
Нелли: Не все мне отвечали, но и каких-то негативных откликов тоже не было. Я сейчас получаю забавные сообщения другого характера. Нас периодически приглашают выступать на свадьбах и почему-то с тирольскими песнями.
Женя: Ой, Нелли, пусть твои ребята выучат пару песен и гастролируют по башкирским свадьбам (смеется).
Нелли: Ну, нет, я их не пущу!
Нелли, а ты же пришла в движение российских немцев давно. Я знаю, что в детстве ты от НМО ездила в Германию по обмену.
Да, я училась в немецкой школе. Мы на переменах болтали на диалекте. Моя бабушка пела в местном немецком ансамбле, а в школе мы постоянно ставили сценки ко всем праздникам, которые отмечали российские немцы. Потом ходила в центр встреч, мы там организовывали молодежные мероприятия. А когда поступила в вуз, связь со всем этим потеряла, пока мне подружка не прислала ссылку на конкурс «Друзья немецкого языка».
Женя, ты четыре года был председателем НМО. По идее эту должность можно занимать несколько сроков подряд. Почему ты решил уйти?
Мы много об этом говорили в Екатеринбурге (там в начале ноября cостоялся XVII Форум немецкой молодежи. – Ред.). Почему человек идет на руководящий пост в общественную организацию? Один из вариантов – чтобы делиться знаниями и отдавать то, чем ты сегодня наполнен. Это был мой случай. Я обладал необходимым опытом молодежной работы, накопленным в администрации Томска, чувствовал возможность делиться этим опытом. А сейчас я чувствую, что все, что я мог дать организации, я дал. И мне нужно наполниться чем-то новым, получить опыт в какой-то новой сфере, перезагрузить жизнь.
Я пока остаюcь в некоторых совещательных органах – представляю интересы молодежи в совете Федеральной национально-культурной автономии, являюсь членом правления Института этнокультурного образования – BiZ, вхожу в Российско-германский совет в области молодежного сотрудничества. Обещал помочь команде с празднованием 25-летия НМО. Есть идея подключиться к некоторым проектам Международного союза немецкой культуры. В общем, посмотрим.
За четыре года было сделано немало. Какие проекты ты бы выделил?
Ох, я просто перечислю: Межнациональная молодежная программа «ГражданИнициатива. Нация» в Казани, кемпинг в Алтайском крае, мои проекты в Томской автономии, которой я руковожу, – проект «Школа идентичности» для взрослых с немецкими корнями, которые хотят больше узнать о своей истории, комплекс мероприятий, состоявшихся недавно в Екатеринбурге.
Ну, и нам всем, конечно, пришлось перестроиться из-за пандемии, научиться делать проекты онлайн.
Ты забыл упомянуть проекты для родителей (семейное направление в деятельности НМО. – Ред), и молодых профессионалов (обмен практиками. – Ред).
Сообщество родителей и без меня было активным. Когда я предлагал эти проекты, то четко понимал, что мне комфортно работать с аудиторией, в чьих ожиданиях и мотивации я разбираюсь. Про сообщество молодых профессионалов – это направление мы развиваем три года, и работа начала приносить свои плоды. Люди включаются в деятельность самоорганизации, реализуют собственные проекты и выступают референтами на региональных и федеральных проектах.
Ты руководил НМО из Томска, хотя офис организации находится в Москве. Сложно было?
Первые полгода трудно было найти баланс. Я до этого никогда не работал удаленно, но самодисциплина не подвела. Зато, когда началась пандемия, то ничего в моей жизни не изменилось, будто два года до нее готовили меня к такому режиму работы. Единственное неудобство – разница во времени. До обеда я умудрялся решать вопросы, связанные с Дальним Востоком и Сибирью, а после обеда – с Москвой, как следствие, наши зумы не заканчивались раньше 22:00 по томскому времени, а иногда переходили и за полночь.
Нелли, ты тоже будешь руководить НМО удаленно?
Да. На время пандемии мы перебрались с семьей в мое родное село (село Пришиб в Башкортостане, там компактно живут российские немцы. – Ред.). Нам здесь комфортно, наполняемся природой. С двумя детьми я научилась быть дисциплинированной, устраивать все так, чтобы и я делала свою работу, и они не забывали про свои обязанности.
Беседовала Любава Винокурова
Как редактор «МНГ» Ольга Силантьева познакомилась с новым председателем НМО Нелли Артес
Эта история произошла 20 лет назад, а помню я ее, будто все было вчера. Жаль, места мало, а то бы я в красках расписала. Я тогда работала менеджером в НМО. В начале июня 2001 года я отправляла группу из 15 человек в Германию. Ребята, в основном старшего школьного возраста, но были и студенты, ехали туда по программе Гёте-института. Перед отправлением поезда мы побывали на Ленинском, 95. Там всем выдали паспорта с визами и черные сумочки с логотипами Гёте-института. Затем ребята на метро поехали на Белорусский вокзал, а я со всеми чемоданами и с гётевскими сумками – туда же на машине с нашим водителем.
Приезжаю на вокзал, выгружаюсь, жду. Полчаса жду, час. Детей нет. Поезд до Берлина вот-вот должен отправиться. Я уже машиниста предупредила. Обещали подождать пару минут. Наконец мы встретились и с чемоданами рванули к поезду. Мне нужно было у вагона только отдать сумки с паспортами. Среди них была одна для Саши Миллера из Ступина, он из-за экзамена должен был присоединиться к группе через день. И вот стою я на перроне, машинист нервно ждет, когда я найду нужную сумку с паспортом. В тот момент, когда я ее нашла и отдала ребятам остальные, поезд тронулся.
От вокзала я дошла до своего универа. Набрала книг в библиотеке – у меня защита была через пару недель. Собиралась сложить их в гётевскую сумку. Открываю ее, достаю паспорт и понимаю, что он не Миллера, а Матиса из Сарапула. Матис в этот момент ехал в поезде. Рванула обратно на Белорусский, переписала остановки поезда. Спрашиваю у таксистов, успеем ли до Смоленска быстрее поезда. Нет, говорят.
Поехала в общежитие, взяла все свои деньги и отправилась в Шереметьево. Билетов до Минска не было. Но я нашла человека, который летел до Минска без багажа и согласился отвести паспорт на вокзал и передать его группе. Поезд прибывал в Минск часа через два после прилета самолета. Денег он у меня за это не взял. Тем временем в Смоленске Валера Вагнер встретил поезд, забрал паспорт Миллера и передал его с московским поездом. Я утром встретила. Это был кошмар с хэппи-эндом.
И вот в 2016 году на Культурно- историческом семинаре в Фульде одна из его участниц, Нелли Артес, мне рассказывает: «Я не первый раз на „немецком“ проекте. Самый первый был в 2001-м году. Представляете, мы тогда поехали группой в Германию с перепутанными паспортами! Вот история-то была, когда мы это поняли и пытались дозвониться до НМО с телефона какой-то польки из поезда…»
