за победу русского воинства в войне 1812 года / Роман Гротте
Храм Христа Спасителя в центре Москвы. Он построен в честь победы России в Отечественной войне 1812 года. В нижнем коридоре собора на мемориальных плитах выгравированы имена командующих, убитых и раненых офицеров, отличившихся и награжденных высшими орденами Российской империи. Среди них немало немецких. Майор Губерт, поручики Фохт, Эйзен-фон-Шварценберг, Гербель и Клейнмихель, корнеты Бутлер, Моллер и Фризе, граф Беннигсен, барон Розен… Всех не перечислить! Тот же князь Михаил Барклай-де-Толли, генерал-фельдмаршал, военный министр, второй (после князя Голенищева-Кутузова) полный кавалер ордена Св. Георгия, который фактически исполнял обязанности главнокомандующего РИА в начале войны (от отъезда из армии Александра I до назначения Кутузова) происходил из немецкой ганзейской семьи де Толли, являющейся ответвлением старинного дворянского шотландского рода Баркли.
Введенское или, как его еще называют, немецкое кладбище. Сейчас это район Лефортово Москвы. Здесь захоронены не только немцы, хотя их большинство. Среди них – герои войны 1812 года. В прошлом году распоряжениями № 704 и № 607 Департамента культурного наследия Москвы надгробия захоронений таких героев Войны 1812 года как генерал от кавалерии барон Карл фон Штааль и генерал от кавалерии граф Павел фон дер Пален признаны памятниками культурного наследия федерального значения и взяты под охрану государства.
Зимний дворец в Санкт-Петербурге. Здесь, в военной галерее, 332 портрета русских генералов, участвовавших в войне 1812 года. Добрая часть представленных имен связана с древними германскими родами. Среди героев – Петр Витгенштейн, Евгений и Александр Вюртембергские, Иван Эссен, Петр Козен, Карл Кнорринг, Богдан Гельфрейх, Фабиан Остен-Сакен и многие другие.
По оценкам историков, в кампаниях 1812–1814 годов в рядах российской армии удельный вес немцев среди офицерского корпуса составлял 7–9%. Среди высшего командного состава и в штабах 23% были немецкого происхождения. Значительная часть офицеров-немцев происходила из остзейских дворян, многие из которых, в свою очередь, были потомками рыцарей Тевтонского ордена.
Был даже Русско-германский легион. Его начали формировать летом в 1812-го по инициативе императора Александра I. Планировалось, что легион будет укомплектован пленными немцами из французской армии и немцами-перебежчиками. Даже задумывались о привлечении добровольцев из числа немецких колонистов России. Так, только выходцы из Саратовской губернии подали 271 заявление на вступление в легион. Но император принял решение «отклонить патриотическое предложение этих колонистов… ввиду большого количества пленных, готовых служить в германском легионе». К декабрю 1812 года в легионе было уже почти 9 тыс. человек. Его перебросили в Восточную Пруссию, позже он участвовал в военных действиях на Нижней Эльбе.
Памятники солдатам и офицерам той войны сегодня есть. И не только в столицах. Что они значат для потомков? Что связывает нас с героями 1812 года помимо сухих цифр и казенных записей в формулярах? В этом году проходят многочисленные мероприятия, приуроченные к юбилею. Среди них возложение венков к монументу на Батарее Раевского на Бородинском поле, научная конференция «Недаром помнит вся Россия» в Институте российской истории РАН в июне.
В них участвуют и те, кто связан кровными узами с героями Отечественной войны. Например, Екатерина Адасова. Ее предок Карл Шильдер, из балтийских купцов, участвовал в обороне Бобруйска в 1812-м, потом еще долго верно служил царю. Когда в 1828 году он погиб в бою с турками на Дунае, император Николай I в письме к князю Горчакову писал: «Потеря Шильдера меня крайне огорчила; такого второго не будет, и по знанию, и по храбрости». Далеко не о каждом герое тех лет сохранились какие-то «человеческие», теплые слова. Чаще всего сохранившиеся сухие строки послужных списков – уже удача для потомков.
Елизавета Перепеченко смогла по документам восстановить биографии своих предков по линии Браамсов и де Витте. Так, у Александра Браамса была яркая 44-летняя военная карьера. Вот только один эпизод: в составе 3-й Западной армии он, будучи полковником, участвовал в сражениях войны 1812 года, затем в заграничных походах Русской армии. В Силезии в сражениях при Крейбау и Бунцлау командовал всей артиллерией корпуса. 14 августа 1813 года в генеральном сражении при Кацбахе занял с артиллерией высоту, бывшую ключом всей позиции, за что был награжден прусским орденом «За заслуги». Братья Александр и Павел де Витте тоже рано поступили на военную службу. Оба участвовали в Бородинском сражении, Александр получил за проявленную в нем храбрость золотую шпагу с соответствующей надписью. Елизавета Перепеченко с историей ее предков участвует в тематических конференциях, выступает на собраниях членов Общества потомков участников войны 1812 года. Это живая история.
Роман Гротте
Личный взгляд
Бульвар памяти: история семьи как часть истории страны
Для историка из Москвы Романа Гротте мемориал героям войны 1812 года в Смоленске имеет не только общее историческое значение. Создание мемориала связано с историей его семьи. «МНГ» он рассказывает, как пересеклись личная и общероссийская истории.
Мемориал памяти героев войны 1812 года у кремлевской стены в Смоленске стали строить к 100-летнему юбилею победы русского оружия над Наполеоном. 6 августа 1912 года, в дни празднования юбилея Отечественной войны, здесь был заложен, а 10 сентября 1913-го открыт, известный на всю страну и за ее пределами «Памятник с орлами» скульптора Степана Надольского и архитектора, военного инженера Николая Шуцмана. Шуцман происходил из семьи московских немцев, которая дала России сразу трех талантливых зодчих – двое братьев Николая, Михаил и Сергей, также были архитекторами.
«Памятник с орлами» в Смоленске / Википедия
31 августа 1912 года (13 сентября по н.ст.) Смоленск посетили государь-император Николай Александрович с супругой и наследником. Во время визита Его Императорское Величество в торжественной обстановке перерезал ленточку и открыл «Бульвар в память 1812 года».
Об истории мемориала я узнавал не только из архивов, но и от людей, живших в ту эпоху. Родные братья моего прапрадеда Гуго и Евгений Гофманы участвовали в создании бульвара памяти. Мне посчастливилось застать в живых последнее поколение Гофманов из Смоленска, которые жили, гостили в доме отца братьев Фердинанда Гофмана. Это Елизавета и Владимир Гофманы – родная сестра и кузен моей прабабушки. От предков по прямой линии мне досталось лишь несколько фотографий начала ХХ века. Владимир же имел значительно большее собрание фотографий, как старого Смоленска, так и фотографий из жизни семьи в нем до Октябрьского переворота 1917 года. Более того, несколько раз я гостил в Смоленске у Владимира Гофмана, и во время наших прогулок по городу он показывал места, связанные с нашей семьей, и рассказывал их историю. Елизавета Гофман с середины 1920-х годов уже не жила в Смоленске, но ее ответы на мои расспросы дополняли рассказы Владимира.
Мне удалось выяснить, что подготовительные работы (включали в себя засыпку крепостного рва, расчистку прилегающей территории) велись силами городской пожарной команды под руководством брандмейстера Гуго Гофмана.
В 1912 году на стене Смоленского кремля, выходящей на бульвар, было установлено 19 чугунных плит в память о полках Русской императорской армии, участвовавших в Смоленском сражении 4–5 августа 1812 года. До нас дошли десять из них. По крайней мере некоторые плиты отливались на металлургическом заводе Евгения Гофмана. Клейма в правом нижнем углу однозначно указывают на это.
Плита с клеймом Евгения Гофмана / Роман Гротте
Во времена советского лихолетия краснознаменные вандалы начнут переносить памятники и сбивать на чугунных плитах двуглавых орлов, а то и вовсе снимать некоторые из них. На месте бульвара в конце 20-х годов ХХ века будет проведена реконструкция, в ходе которой он превратится в «Сквер Динамо» – место развлечения населения и прежде всего работников НКВД, административные и жилые здания которого будут расположены поблизости. На месте бульвара памяти откроется ресторан «Динамо». Но это уже другая история. Сегодня здесь вновь Сквер Памяти Героев.
