Мысли вслух, но про себя

В Германии вышла книга «Я буду помнить вкус меда» журналиста и писательницы Светланы Фельде, родившейся в России, окончившей университет в Казахстане, а с 1999 года живущей в Германии. Светлана Фельде работает медсестрой и продолжает писать. «МНГ» представляет отрывки из главы «Мысли вслух».

Светлана Фельде / Из личного архива

Много лет назад я уехала в Германию, спасаясь от любви к чужому мужу. Тогда мне это решение казалось очень правильным. И самым эффективным: с глаз долой – из сердца вон. Я действительно спаслась – поняла, что есть много других забот у человека, кроме как страдать по несостоявшемуся. А недавно поняла, что не сломаться в этой чужой поначалу стране, где много лет подряд пришлось устраивать и организовывать свою жизнь и жизнь сына с нуля, мне помогла любовь к этому человеку. Если бы ее не было, вряд ли бы мне удалось преодолеть здесь то, что преодолела. Какой парадокс: бежать от любви и выжить только благодаря ей.

* * *
Напиши биографию – попросили меня. Через две минуты все было готово: родилась, училась, закончила, работала, родила, развелась, переехала, писала.
В биографиях обычно не упоминают о самом важном – кого любил и никогда не забудешь.
Можно за две минуты рассказать всю жизнь, умолчав о ее содержании. И можно всю жизнь рассказывать об одном-единственном мгновении.

* * *

После переезда у меня целый месяц не было связи с миром – ни телефона, ни интернета. И я вдруг поняла, что это не так уж и плохо – часто не хочется иметь с миром никаких связей. Сидеть на балконе, смотреть на ели и сосны. Правда, между ними время от времени появляется сосед из дома напротив, поливающий какие-то растения у себя в саду. Ели и сосны растут на его участке. Сосед носит оранжевые шорты и каждые десять минут сморкается, зажав ноздрю пальцем.

* * *

За четырнадцать лет жизни в Германии у меня появилось несколько немецких приятельниц. Милые и веселые женщины, умеющие не только работать, но и быть хорошими хозяйками и беспечными – что и требуется – подругами для мужчины. Больше всех люблю Диану. Дед ее – по семейной легенде – был из русских, но это все, что матери Дианы удалось узнать о собственном отце. Может быть, именно потому, что в Диане есть русская кровь, меня так тянет к ней, коренной до мозга костей немке. Несколько раз я пыталась перевести своим подругам фильм «Ирония судьбы» или цитату из Фаины Раневской типа «Грустна моя жизнь, а вы хотите, чтобы я вставила в жопу куст сирени и изображала перед вами стриптиз». Фильм никто не понял, на Фаину Раневскую промолчали.

Недавно отправила по электронке своей подруге Дине несколько рассказов Людмилы Петрушевской. Дина – человек философский, умный и неординарный. Приговор ее был суров: «Русские писатели эксплуатируют имидж беспомощного нелепого маленького человечка – вот о чем я. А иностранцы читают и приписывают эти черты русским. У твоей кумирши цель какая: чтобы нескучно было и – все? Это – не талант, а мозговые вывихи».

И я в очередной раз задумалась, а чем же отличается русский, например, от немца. Ну почему немец не понимает Фаину Раневскую или Довлатова, а русский понимает и Гейне, и Гёте. Скажу честно – ответа на этот вопрос у меня нет. И, думаю, никогда не будет. Ну не получается разобраться в этом. Есть только приблизительные догадки. Известный русский философ И. Ильин обосновывал как первичную душевную силу русского народа – «созерцание сердцем». «Русская  душа прежде всего, – отмечал он, – есть дитя чувства и созерцания. Ее культуро-творящий акт суть сердечное ведение и религиозно-совестливый порыв. Любовь и созерцание при этом свободны, как свободно пространство, свободна равнина, как живой орган природы, как молящийся дух, – вот почему русский нуждается в свободе и ценит ее, как воздух для легких, как простор для движения. Русская культура построена на чувстве и сердце, на созерцании, на свободе совести и свободе молитвы. Это они являются первичными силами и установками русской души, которая задает тон их могучему темпераменту. В качестве вторичных сил выступают воля, осознанная мысль, правовое сознание и организаторские функции». Следовательно, русский народ – народ сердца и совести? Здесь источник его до­стоинств и недостатков?

Западный человек другой – «здесь все основано не на моральной рефлексии, не на „проклятых долге и обязанности“, не на принудительной дисциплине или страхе греховности, а скорее на свободной доброте и на несколько мечтательном, порою сердечном созерцании». Деловому общению, холодному, расчетливому и умозрительному рассудку русский противопоставляет в повседневной жизни доверительный разговор «по душам». Более всего на Руси любили (умного почитали, перед волевым склонялись) человека душевного, сердечного, совестливого. «Душа-человек» – высшая архетипическая похвала у русских.

У немцев высшая похвала – дипломатичность. Откровенности и разговора по душам не получается почти никогда. Даже в моменты доверительной искренности c ТОЙ стороны всегда чувствовала – искренность не до конца, а моя стопроцентная откровенность удивляла и страшила – типа, зачем это она всю правду-матку? Всегда – даже если по душам – присутствовал маленький элемент театра. То есть присутствовала та самая дипломатичность, когда откровенность порционирована и завуалирована. Впрочем, может, еще лет через четырнадцать я буду понимать больше.

Книга


Книга Светланы Фельде с фотографиями Анатолия Устиненко вышла в издательстве Александра Барсукова Edita Gelsen.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Tolles Diktat 2024
 
Подписаться на Московскую немецкую газету

    e-mail (обязательно)

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *