
Хоакин Кербс, 27 лет, Мелипилья
Я люблю историю и в целом довольно любознательный. Знакомство с историей моей семьи и одновременно с культурой, которая сильно отличается от той, что окружает меня, – это так увлекательно! Мой дядя написал диссертацию о поволжских немцах. А мама всегда рассказывала о жизни в колониях в Аргентине. Так что, думаю, эти два фактора подтолкнули меня к изучению немецких корней. И еще один факт: мне всегда казалось странным, что для моего деда, который родился и вырос в Аргентине, немецкий язык был родным, хотя, покинув родную деревню, он до самой смерти (в 2016 году) использовал в повседневной жизни испанский.
К сожалению, моя бабушка умерла, когда я был ребенком, поэтому большинство воспоминаний у меня связано с дедом, но я знаю, что у нее был тот же опыт – она выросла с немецким языком, он для нее родной.
Мои предки жили в Поволжье, в немецких поселениях Галка, Ной-Галка и Драйшпиц. Я знаю, что они оказались там в 1764 году, приехали из Саксонии. Некоторые имена сохранились в документах: Генрих Кербс, Катарина Элизабет Бейзель, Давид Ваймер, Катарина Элизабет Майер, Георг Адам Бернхардт, Катарина София Франк, Генрих Энгель и София Кербс. Они переехали в Россию в поисках лучшей жизни, но не уверен, что она была таковой, с учетом тягот и условий, выпавших на долю первых переселенцев. Наверное, им было необычно наблюдать такое резкое изменение ландшафта. В Саксонии остались их родные деревни, в округе – замки с многовековой историей, а тут – бескрайние степи. Как бы то ни было, им удалось сохранить свой язык, обычаи и традиции.

Мой предок Готлиб Фридрих Кербс был ткачом, это отмечено в записях. Я также знаю, что многие тогда отказывались от своих профессий и занимались земледелием, поскольку во многих случаях у них не было другого выбора.
Кербсы эмигрировали в Аргентину приблизительно в период 1880–1900 годов. В то время страна стремилась освоить безлюдные районы и обеспечить экономический рост за счет сельского хозяйства, активно использовала знания европейских эмигрантов. Ситуация в России, напротив, не внушала оптимизма. Привилегии, предоставленные Манифестом Екатерины II, постепенно отменялись. Государство встало на путь русификации. Скорее всего, это всё и было решающим фактором для нового переезда.
В Аргентине Кербсы поселились в колониях в провинции Энтре-Риос, созданных по образцу поволжских. И хотя поначалу у них возникли сложности с местными властями, которые хотели, чтобы каждая семья жила самостоятельно, переселенцам удалось наладить жизнь общиной. Они организовали немецкие школы, в которые даже приезжали учителя из Германии. Мой дед ходил в такую школу. Это помогло им сохранять язык и традиции на протяжении нескольких поколений.
Следующие поколения получали всё больше и больше образования, что расширяло спектр профессий: мельники, военные, учителя, клерки, лавочники и другие. Генрих Кербс, мой прапрадед и представитель первого поколения выходцев с Волги, занимался сельским хозяйством. Затем мой прадед Хорхе Кербс был учителем сельской школы и счетоводом в бакалейной лавке, а мой дед Хорхе Кербс-младший занимался торговлей, владел продуктовым магазином, а также продавал недвижимость.
Со временем они настолько хорошо интегрировались, что моя мама уже не говорит на немецком, ее родной язык – испанский. А я родился в Аргентине, но вырос в Чили. Немецкий сейчас учу.
Если говорить о том, что есть немецкого во мне, то, думаю, это качества, которые очень характерны для немецкой культуры: постоянное стремление к эффективности и результативности, честность, порядок и организованность, рабочая этика. Плюс я работаю в немецкой компании Siemens, что в общем-то усиливает всё это.
Матеус Дреер, 27 лет, Сан-Паулу
Мое увлечение историей семьи началось с того, что я стал собирать документы для получения итальянского гражданства. В моем роду были и немцы, и итальянцы. Но поскольку мы сегодня созвонились по поводу немцев, расскажу только о них.

Что мне удалось раскопать: в России жил мой предок Йозеф Дреер, он родился в 1870 году и жил в поволжской колонии Обермонжу. Его родители Йоханн Дреер и Анна Ева Боос похоронены там. В 1888 году он отправился на корабле в Буэнос-Айрес. Затем оказался в провинции Энтре-Риос, где жило очень много немцев. Два года спустя женился на Розе Эккерман. В 1893 году родился их первый сын Хосе, затем второй, Игнасио, но он, к сожалению, умер вскоре после рождения. Через некоторое время умерла и Роза, по семейным преданиям – от тоски. Йозеф женился второй раз, а родители первой жены забрали себе на воспитание Хосе. Дреер воспринял это тяжело и объявил, что сын для него умер! Что не помешало ему во втором браке родить 18 детей.
Хосе же переехал с бабушкой и дедушкой в Буэнос-Айрес, где они все жили до его 19-летия. У них была своя земля, но за 7 лет урожай дважды страдал от набегов саранчи. Разорившись, они эмигрировали в Бразилию, в Сан-Паулу, где требовались работники на кофейные плантации. Хосе сменил имя на Флориано, поскольку не хотел носить имя, данное отцом при рождении. Семья недолго оставалась на кофейной ферме и быстро переехала в район Брас в городе Сан-Паулу.
В то время Брас был фабричным районом, там жило много итальянцев. Флориано познакомился с Эстер Беллини, дочерью итальянских иммигрантов. Эстер не могла выйти замуж, поскольку должна была помогать матери заботиться о младших братьях и сестрах после смерти их отца.Поэтому Флориано переехал в Рио-де-Жанейро, работал там официантом, знание трех языков (немецкий, испанский, португальский) пришлось кстати. В этот период Бразилией управлял авторитарный президент Жетулиу Варгас. В годы Второй мировой он запретил все немецкое: закрывались школы, а немцы-переселенцы подвергались гонениям. Флориано, чтобы избежать их, добавил к своей немецкой фамилии испанскую и стал Флориано Дреер Санчес.

Он все-таки женился на Эстер спустя 10 лет после их знакомства. Открыл свой магазин и ресторан в Сан-Паулу. У супругов родилось 5 детей. Один из них, Хелио Дреер, – мой дед.
Справка
Энтре-Риос
Энтре-Риос – одно из мест компактного проживания поволжских немцев, эмигрировавших в Аргентину в 1878–1920 годах. Из-за нехватки земли и экономических трудностей некоторые потом переселились в провинцию Чако, многие переехали в города, прежде всего в столицу – Буэнос-Айрес. Сегодня в различных местах Энтре-Риос сохранились десятки деревень, населенных потомками поволжских немцев, а всего их в провинции – до 300 тыс.
Подробнее познакомиться с деятельностью молодежного клуба, объединившего молодых российских немцев из Германии и Южной Америки, можно на сайте.
Подготовила Любава Винокурова