И в Германии, и в России тысячи детей, переживших психические травмы, нуждаются в помощи / РИА Новости
В России такое понятие, как травмапедагогика, пока мало известно. Что это такое?
Это низкопороговый метод работы с травмированными детьми и подростками, благодаря которому они обретают шанс на нормальную, полноценную жизнь. Большой плюс травмапедагогики в том, что педагоги все время находятся рядом с детьми, соответственно они могут создавать и поддерживать по-настоящему комфортную для них лечебную среду. В ней все продумано до мелочей. Скажем, дети могут контактировать с животными, которые лечат душу ребенка. Кроме того, преодолевать последствия душевных травм детям помогают определенные ритмы и ритуалы. Дети также учатся нести ответственность и решать задачи. Причем эти задачи не универсальные для всех, из разряда: ты сегодня дежурный, а индивидуальные, то, что ему действительно помогает преодолеть последствия полученной травмы. С учетом особенностей как самого ребенка, так и его травмы, и подбирается метод ее лечения.
На конгрессе немцы делились опытом в этом направлении. Как травмапедагогика появилась там?
Теоретические основы травмапедагогики в Германии были заложены еще в 80-е годы прошлого века известным социальным педагогом Вильмой Вайс. В 90-е она получила свое практическое развитие. Все началось с того, что воспитатели, педагоги в детских социальных учреждениях, где в основном жили дети, чьи родители были лишены своих прав, стали замечать, что некоторые воспитанники демонстрируют поведение, которое не скорректировать, если к ребенку подходить с обычными методами. Конечно, с такими хронически травмированными детьми, которые на протяжении долгого времени получали травмы и нередко от самых близких людей, работали психотерапевты. Как правило, они встречались с детьми один-два раза в неделю, и эти встречи происходили вне учреждений, в которых находились дети. И получалось так, что чтобы вернуть детей, что называется к самим себе, этого было недостаточно. Педагоги начали с того, что стали искать причины сложного поведения детей, а наряду с этим и способы лечения детских травм.
Шаг за шагом они развивали травмапедагогику. В какой-то момент педагоги обнаружили, что наибольший эффект при лечении детских травм наступает тогда, когда они работают вместе с психологами. Впоследствии они стали подключать и социальных работников, которые часто контактируют с детьми, и даже представителей правоохранительных органов, работающих с подростками-правонарушителями. Столь комплексный подход стал давать прекрасный эффект. Со временем травмапедагокика как дисциплина стала преподаваться в ряде вузов. Кроме того, в Германии существуют частные институты, где обучают травмапедагогике.
Кто платит в Германии за травмопедагогическую поддержку?
Государство. Однако если ребенок находится в соцучреждении, а не в приемной семье, то эффект от травмапедагогической поддержки намного выше. Это объясняется тем, что там его окружают специалисты, которые знают, как вести себя с травмированными детьми. В приемных семьях лечебную среду должны создавать родители. На практике же в подавляющем большинстве случаев в таких семьях даже понятия не имеют о травмапедагогике.
Насколько опыт немецких травмапедагогов может быть применим в российских реалиях?
Думаю, вполне применим, учитывая тот факт, что многие из методов, которые в своей практике применяют немецкие травмапедагоги, в России известны уже давно. Эти методы, в частности, являются элементами той же вальдорфской педагогики.
В чем особенность травмапедагогических методов в системе вальдорфской педагогики?
В том, что тот или иной метод применяется со знанием его действия на ту или иную психическую травму. В вальдорфской педагогике всегда используются натуральные материалы. Например, там ребенку для лепки никогда не дают обычный пластилин, а дают либо натуральный воск, либо настоящую глину. Есть такое понятие, как лечение через тактильные ощущения. Оно применяется тогда, когда, например, ребенок вследствие психической травмы перестает чувствовать свое тело, забывает, что у него есть руки, ноги и происходит так называемая диссоциация. И работа с тем же воском или глиной помогает травмированному ребенку вновь почувствовать свои руки.
Известно ли, сколько в Германии травмированных детей?
Таких данных у меня нет. Но я знаю, что детей с различными психическими травмами там достаточно много. В основном это дети мигрантов, пережившие ужасы войны, бегство. И даже находясь в Германии, где, казалось бы, безопасно, дети не перестают получать травмы. Хотя бы из-за условий, в которых они живут, из-за того, что многие из них разлучены со своими семьями. Травмирующих факторов хватает. Специалисты, конечно, работают с такими детьми, оказывают им психологическую помощь. Однако этого оказывается недостаточно, так как мигрантские дети происходят из другой культуры. А здесь очень важно, чтобы травмапедагоги знали культуру детей, которых они лечат, чтобы не навредить им.
Вы упомянули, что в Германии травмапедагогика уже преподается в университетах. Есть ли интерес к ней со стороны российских вузов?
Пока не могу сказать. Но уверена, если бы, например, такой сильный педагогический вуз как МПГУ, в стенах которого проходит наш конгресс, ввел бы у себя такую дисциплину как травмапедагогика, то это было бы хорошим началом для ее развития в России. Но не будем забывать, что Москва не сразу строилась. И даже, если мы посмотрим на путь, который проделала немецкая травмапедагогика, то увидим, что и там все начиналось с маленьких шагов. Сначала педагоги пробовали различные подходы. Со временем, когда они выработали готовые методы, то стали искать возможность взаимодействовать с университетами. На мой взгляд, продвижение травмапедагогики не может ограничиться только вузами. Не стоит забывать, что кроме вузов, есть масса других трансляторов идей и методов травмапедагогики. Это в том числе различные НКО, которые работают с детьми, оставшимися без попечения родителей либо энтузиасты-одиночки, которые занимаются лечением детских травм. Если каждый из них вооружится методами травмапедагогики, думаю, эффект будет колоссальный.
На конгрессе также отмечалась особая роль гражданского общества и науки в профилактике и реабилитации детских психических травм. В чем, на ваш взгляд, она может выражаться?
Прежде всего хотелось бы обратить внимание на то, что гражданское общество это не что-то абстрактное и далекое от нашей повседневной реальности. Оно состоит из обычных граждан, неравнодушных к тому, что происходит вокруг них. Когда каждый такой неравнодушный человек видит ту или иную социальную проблему, он не ждет, что кто-то придет и решит ее. Он прежде всего задает себе вопрос: что я лично сам могу сделать для того, чтобы изменить ситуацию к лучшему? А после этого он начинает что-то для этого делать. В нашем случае это обычный педагог, который хочет помочь детям с душевными травмами и ищет подходящие методы. Если нет готовых, он придумывает их сам. Если взять Германию, то можно смело утверждать, что там травмапедагогика развивалась благодаря гражданскому обществу, на основе энтузиазма и стремления простых людей помогать детям, оказавшимся в душевной беде. Уверена, в России таких людей немало.
Беседовала Фемида Селимова
