Игры на берегу Северного моря после интенсивных занятий немецким / Анастасия Бушуева
Анастасия Бушуева
Самый северный остров Германии встречает нешуточной жарой. Жаль, вода в море у берегов Зюльта редко достигает 20 градусов – лишний раз не окунешься. Так что бегу в номер, чтобы немного охладиться. Однако пройти невозможно – коридор перекрыли хохочущие парни и девушки. Ребята устроили очередной флешмоб: каждый, кто попадает на этаж, должен улечься на пол. Вызов принят, начинаем сиесту прямо тут.
Лежание на полу располагает к беседе. Русоволосая Лена Шмидт рассказывает, что за последние пару недель встретила много близких ей по духу людей, с которыми очень весело, можно быть открытой и быть собой. «Еще здесь я поняла, что мы не последние российские немцы, разговаривающие на диалекте, – рассуждает она. – Таких, как мы, на самом деле много». Лена приехала на остров из села Подсосново Немецкого национального района Алтайского края. Она – одна из 30 участниц летней школы, в которой молодые люди 14–17 лет преимущественно на немецком языке погружены в исторический и культурный контекст с утра и до позднего вечера. В перерывах же между уроками веселятся, как могут.
Двухнедельный интенсив на Зюльте, или так называемый этнокультурный семестр, – только верхушка айсберга, который именуется программой по поддержке школ с этнокультурным компонентом (на нем. – Minderheitenschule). Новый проект – лишь хорошо забытое старое. Речь идет о школе, где у национального меньшинства есть возможность изучать свою литературу, культуру и историю на родном языке.
Преподаватель Виталий Шмидт говорит с ребятами об этнографии российских немцев / Анастасия Бушуева
До 90-х годов XX века такая школа была нормой, затем все пошло по известному сценарию. Но идея настолько проста и гениальна, что позволить ей кануть в Лету было бы слишком опрометчиво. Особенно, когда есть чем вдохновиться – спасибо немцам Дании, Румынии, Венгрии и немецкоязычному меньшинству Италии. Познакомившись с их опытом, Международный союз немецкой культуры запустил в 2018 году тестовый проект, рассчитанный на три года. В нем участвуют 11 учебных заведений, юные представители которых второй год встречаются на 14 летних дней, чтобы лучше понять себя, исследуя историю своей семьи и своего народа. В прошлом году в Сочи, ныне – на живописном Зюльте. Первый заместитель председателя Международного союза немецкой культуры Ольга Мартенс рассказывает о цели проекта: «В отсутствии национальных школ нам необходимо обеспечить этнокультурный компонент хотя бы в каком-то количестве школ, где есть критическая масса российских немцев, с которыми мы хотели бы дальше развивать отношения». С осени в расписаниях школ-участниц появятся факультативные занятия по четырем предметам (история, искусство, литература и музыка российских немцев), и это только начало. Проект – это часть глобальной концепции непрерывного образования (детский сад – школа – вуз), разрабатываемой самоорганизацией российских немцев.
Программа на острове действительно насыщенная. Причем не только информационно. Например, есть такой предмет, как педагогика переживания (нем. Erlebnispädagogik). Напоминает что-то среднее между скаутским походом и участием в знаменитой телеигре «Форт Боярд». Молодые люди ходят по канату, преодолевают полосу препятствий, стреляют из лука. Ведущий тренингов Максим Рауш поясняет: «Я никогда не скажу, как выполнить задание. Ребята разрабатывают стратегию действий для выполнения задачи вместе. Это помогает им сплотиться, осознать каждому свою роль в командной работе, расширить личностные границы». Эта дисциплина была опробована еще в ходе сочинского семестра. Многим ученикам удалось овладеть ценными практическими навыками, буквально все они подчеркивают значимость этого предмета.
Получится ли у педагогов в российских школах сделать обучение таким же захватывающим? Уходить с поверхности стандартных формулировок в глубину и создавать условия, в которых ребенок внутренне осознает свою причастность к истории народа – работа тонкая. И, кажется, что именно в стенах общеобразовательного учреждения сделать это сложнее. Тем более российская система образования уже сделала все и даже больше, чтобы ребенок (не всегда, но очень часто) приходил в школу, как в поликлинику на укол: «Давайте сделаем все побыстрее и максимально безболезненно». Есть и другие сложности. Например, на уровне заказчика образовательной услуги – семьи. Не все родители-немцы мыслят этноцентрично. Некоторые полагают, что целесообразнее догрузить ребенка, к примеру, английским вместо немецкого.
Флешмоб в коридоре в перерывах между уроками / Анастасия Бушуева
Так или иначе, проект сейчас на стадии тестирования. Он ежедневно обтачивается и обретает все более четкую форму благодаря обратной связи его инициаторов, преподавателей и самих школьников. Это акт сотворчества. Один из ответов, который найден здесь, на Зюльте, – передача ученикам ответственности за процесс обучения. «У детей нужно запустить внутренний мотиватор. И дальше наша задача – только помочь им сформулировать, скорректировать свою идею, подсказать, что с ней делать дальше», – говорит руководитель проекта Денис Цыкалов. На острове ребята уже придумывают и презентуют конкретные идеи, которые будут реализовывать дома. Некоторые выражают желание в будущем самостоятельно проводить занятия в школе.
Один из инициаторов программы, директор по развитию и методической помощи культурно-делового центра «Российско-немецкий дом», г. Омск, Елизавета Граф делится выводами, которые она увозит с Зюльта: «Нужно плотнее работать с администрациями школ, учителями, которым предстоит вести факультативные занятия в течение учебного года. Мы также поняли, что важно тщательнее отбирать детей, вероятно, разговаривать по скайпу с каждым перед зачислением на семестр».
У школьников много своих выводов. По словам Насти Мирошниченко из села Цветнополье Азовского немецкого национального района Омской области, за последние две недели она не стала чувствовать себя немкой больше, чем раньше. Она родилась в России, и это всегда останется с ней. «В семье мы мало говорим о наших немецких корнях, – говорит она, – у меня есть предположение, что была какая-то трагическая ситуация, и для папы это не самый простой разговор. Но сейчас я готова задавать вопросы. Как бы тяжело это ни было, я должна это знать».
