Владимир Миронов, Йоханнес Фосвинкель, Сергей Егоров и Грегор Бергхорн / Simon Schütt
Юлия Ларина
Вопрос «Как поступить?» – привычный для системы высшего образования. Только обычно его задают абитуриенты. Но последние годы обсуждается вопрос, как поступить с самой вузовской системой. Государство затеяло реформу академической науки – как Российской академии наук, так и высшего образования. Ее цель – достижение лучших показателей: система должна стать более эффективной, позиции российской науки в мире – усилены, а в саму науку должны прийти молодые талантливые кадры.
Модератор дискуссии журналист Йоханнес Фосвинкель, многолетний корреспондент газеты Die Zeit в Москве, напомнил о том, что закон «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук» был принят в сентябре 2013 года и, как говорят его критики, довольно агрессивно проведен через парламент. Сторонники реформы считают, что это горькая пилюля, которую Россия должна проглотить, противники утверждают, что это смерть академии.
«Это самый большой процесс изменений в истории высшей школы, – заметил в ходе дискуссии Грегор Бергхорн, руководитель Германского дома науки и инноваций (DWIH) и DAAD. – В мире подобного примера нет. Что необходимо изменить? Студенты знают много, но не могут применить эти знания. Они должны учиться тому, что не было предусмотрено плановой экономикой: самостоятельности, креативности, гибкости, инициативе». В качестве примера вуза, где эти качества прививаются, Грегор Бергхорн привел Высшую школу экономики. Но многие другие продолжают работать по прежним принципам, и у выпускников возникают проблемы с трудоустройством.
«Мне кажется, система образования, существовавшая в СССР при плановой экономике, в некоторых аспектах была очень сильной, – не согласился заместитель проректора МГУ, начальник управления Программой развития Московского университета Сергей Егоров. – Мы видим это по успехам выпускников, которые многого достигли за рубежом. В некоторых областях науки в мире – сплошные русские фамилии».
Еще один вопрос, взгляды на который участников дискуссии несколько разошлись, – грантовая система финансирования науки. Декан философского факультета МГУ Владимир Миронов привел пример Германии: «Классический гумбольдтовский университет – наиболее инновационный. Государство давало деньги и доверяло профессуре. И не ошиблось. Сегодня государство пошло по-другому пути, переводя науку на грантовую систему: «Я тебе дал деньги – ты мне завтра дай открытие». Но так не бывает. Физики могут 10 лет чай пить, а на 11-й сделать открытие. В науке должно сохраняться мощное бюджетное финансирование, а грантовая система должна быть дополнительной».
Грегор Бергхорн говорил о новых требованиях. Ученый учится аргументировать, на что ему нужны деньги. И он занимается менеджментом – профессору из XIX века откажут.
Владимир Миронов заметил, что все в итоге сводится к умению написать заявку на грант. «Чтобы я получил грант, чиновник должен меня понять, – сказал он. – Я должен либо напугать его своим открытием, либо обещать ему бессмертие. Тогда есть большая вероятность, что грант будет поддержан».
Эффективность, которой в результате реформы хотят достичь, не должна определяться по формальным критериям, а в некоторых случаях вообще не должна стать главным критерием. Вот пара примеров из дискуссии. «Когда-то у нас на философском факультете была открыта знаменитая кафедра теории и истории мировой культуры, – рассказал Владимир Миронов. – Возглавлял ее Вячеслав Иванов, на ней работал Сергей Аверинцев, к нам приезжал Юрий Лотман. Она располагалась в маленькой комнатке, метров пятнадцать, в которой студенты проводили все время. Если бы сегодня кафедру проверяли по критериям эффективности, ее закрыли бы».
Второй пример – об эффективности вузов. В России за последнее время возникло много новых институтов и университетов. В процессе реформы какие-то будут закрыты, какие-то объединены. «Вузы в России выполняют разные функции, – заметил Сергей Егоров. – Есть такие, которые никогда не будут успешными, но благодаря им некоторые регионы России – устойчивые. Например, кавказские вузы выполняют важную регионообразующую функцию. То же касается и отраслей промышленности. Под реорганизацию попал, допустим, в Петербурге единственный вуз, выпускающий специалистов в определенной области строения морских судов. Это потеря целой школы».
Во время обсуждения темы с залом возник новый аспект: если сейчас мы наблюдаем одну демографическую яму – меньше абитуриентов и студентов, то скоро столкнемся с другой – будет мало преподавателей. Вузовский преподаватель из числа слушателей сказал, что у них на кафедре шесть профессоров, четверо из которых старше 75 лет. А молодые не идут. Например, в вузе, который готовит программистов, профессора зарабатывают меньше выпускников, а то и студентов.
В конце дискуссии была высказана мысль, которая учитывала все перечисленные за два часа достоинства и недостатки проводимых преобразований: «Да, реформа нужна, но нужно реформировать эту реформу».
