Григорий Крошин / Из личного архива
Надежда Рунде
Григорию Крошину в июне исполнилось 75 лет. За более чем полувековую журналистскую жизнь он сделал более 300 интервью, в том числе с Михаилом Горбачевым, Борисом Ельциным, Андреем Сахаровым, Анатолием Собчаком, Василием Аксеновым, Михаилом Жванецким, Михаилом Ульяновым, Даниилом Крамером, Павлом Чухраем… За сборник интервью «…С звездою говорит» он получил золотую медаль в номинации «Публицистика» Международного литературного конкурса в Берлине «Лучшая книга 2013 года». Юбиляр ответил на вопросы «МНГ».
– С кем из героев вашей книги интервью встреча была самой запоминающейся?
Яркое впечатление оставили знакомство и последующие три большие беседы с гениальным актером и режиссером Роланом Быковым. Никак он не хотел дать мне, парламентскому корреспонденту «Крокодила», интервью. А было это в 1989 году на Втором съезде народных депутатов СССР. Но потом все-таки согласился, и мы проговорили с ним около двух часов. В пустом коридоре Дворца съездов, за колоннами гардероба (все народные избранники разошлись на перерыв). Великий лицедей и философ хорошо разговорился, монологи его были импровизационно зажигательные, по-актерски темпераментные. А последнее интервью с Быковым я сделал за два месяца до его ухода.
– Как получилось, что вы стали парламентским корреспондентом от сатирического журнала?
– Да самому было странно. До перестройки в журнале «Крокодил» я занимался культурной и экономической тематиками. Напомню, «Крокодил» был главным сатирическим изданием бывшего СССР и издавался под «крышей» компартии. Официально он значился «Изданием газеты «Правда». С 1986 года в стране стало несколько больше свободы и, в частности, в области сатиры. В 1989-м прошли первые демократические выборы делегатов на Съезд народных депутатов СССР. Главный редактор сказал мне: «Мы как сатирическое издание должны тоже принять участие в общественной жизни страны». Процесс аккредитации был не так прост. Для ответственных работников еще правящего ЦК партии факт появления сатирического журналиста в парламенте был очень необычен. Я собирал множество подписей чиновников.
– Как реагировали депутаты на ваши публикации?
– Я писал о парламенте иронически-сатирические статьи, едкие фельетоны. И, само собой, приобрел вскоре много недоброжелателей, противников. В итоге свои впечатления от депутатов я оформил в книгу «Власти-мордасти», где смешные (а, по сути, печальные) истории из новой советской и российской политики впервые проиллюстрировал собственными карикатурами-шаржами.
– Много карикатур в вашей коллекции?
– Карикатурой я дополняю иронические тексты и последние пять книг из девяти снабдил рисунками. В «Крокодиле» работали очень хорошие профессиональные художники. Я не мог даже подумать о том, чтобы конкурировать с ними. Тем не менее, у меня набралось более 600 карикатур-шаржей – на русских, немецких и других иностранных политиков, художников, артистов, писателей. В Германии состоялась первая моя персональная выставка карикатур, прошедшая в феврале этого года в Дюссельдорфе.
– Как вы думаете, человек сам управляет своей судьбой или все решают обстоятельства?
– По-разному бывает. Хотелось бы, конечно, думать, что чаще все-таки ты сам влияешь на обстоятельства. Больше того, надо пытаться сделать так, чтоб сам влиял. Не всегда получается. Например, наш с женой выезд из СССР – вынужденный. Сложно было уезжать из России. А вот жизнь и моя работа уже здесь, в ФРГ, в течение 18-ти лет в значительной степени выстроена нами самими. Тоже, конечно, в заданных условиях иммиграции и рамках возможного.
– Где вам комфортнее жить – в России или Германии?
– Здесь и сейчас. Хотя, конечно, все эти годы постоянно по работе связан с Россией, часто бываю там у детей (дети и внуки живут в Москве), у друзей. Правда, друзей уже, увы, там мало осталось, да и все родное у меня, коренного москвича, – теперь лишь в памяти. Родители – на кладбище, родительский дом и практически все окружающее пространство снесено или неузнаваемо перестроено, моей школы, моих улиц, дворов детства тоже нет в помине, вместо них – гигантские корпуса с «евроремонтом». Буквально не за что зацепиться моей ностальгии. И самой ее уже нет.
