Прощание с Волгой

Как пишется слово «навечно» – слитно или раздельно – учитель русского языка и литературы Пашской средней школы Волховского района Ленинградской области Эрна Большакова знает отлично. Навечно ее семья в числе тысяч российских немцев была сослана в 1941-м. Ее рассказ об этом будет опубликован в книге «Навечно, без права возврата». «МНГ» представляет отрывок из него.

Георг Ессен с женой, тёщей и дочерьми Эрной и Ольгой (Кемерово, 1952) / Из личного архива

Волга… Волга… Волга-матушка! Для скольких народов стала ты родной!.. Вот и мы с отцом стоим на твоем высоком берегу… Как хотелось мне побывать на родине отца! Как долго мечтала я об этом мгновении… Когда-то здесь было село, в котором родился отец. Здесь стоял дом, построенный его предками, освоившими эти земли в XVIII веке при Екатерине II. Были церковь, школа, в которой он учился и успел окончить пять классов…

Когда строили водохранилище, дома перенесли вверх по течению… Мы идем по селу: и я, и отец хотим увидеть его родной дом. Но как узнать его? Как найти среди многих похожих домов, которые перенесены на новое место? Этот? А может, вот этот? Отец говорит тихо, вполголоса: «Примерно такой был у нас дом», – указывая на один из них.

Мой отец, Георг Ессен, – уроженец села Шталь (теперь Степное Саратовской области). Когда мы с ним, преодолев европейскую часть страны на поезде, купили в Энгельсе билет на автобус до Степного и приехали туда, он отказался выходить – так страшно было ему ступить на родную землю, которую он покинул семь десятков лет назад. С трудом удалось мне убедить отца выйти из автобуса.

22 июня – день, памятный для многих. Но в жизни нашей семьи это самый трагический день. Почти сразу после начала войны отец мой из 13-летнего мальчишки превратился на многие годы во врага народа. Как и его сестры-двойняшки, родившиеся накануне войны, в июне 1941-го. Как и другие две сестры – Амалия и Эмма, брат Александр, родители.

Бабушке – Анне-Марии Ессен (в девичестве Гельмут) – был 41 год, дедушке Готфриду Кондратовичу – 40. Вот эти «враги народа» и последовали в Сибирь. Ехали долго, приехали в Тисульский район Кемеровской области в конце осени, уже начались первые морозы.

Паспорта ссыльнопоселенцев переделали – перевели на русский язык. Так мой отец стал Егором Богдановичем, а бабушка – Марией Андреевной. Все прибывшие находились на учете в комендатуре и обязаны были регулярно отмечаться. Отцу особенно запомнился один работник комендатуры, который, построив мальчишек-подростков, кричал на них и обещал «в случае чего расстрелять каждого третьего».

Спецпоселенцев расселили по домам местных жителей до весны. Давали одну комнату, иногда на несколько семей. Весной немцы стали искать себе жилье. Несколько семей нашли старый «кулацкий» дом, в котором когда-то жил богатый крестьянин, тоже куда-то высланный. Окон не было, пола не было. Дом починили, и поселились в нем четыре семьи. Все – родственники…

Взрослых вскоре отправили в трудармию, в том числе и бабушку, а дети – их было двадцать – остались с тетей Амалией. Она рассказывала мне: «Кормить детей было нечем. Самые маленькие вскоре умерли. Моей младшей дочери Ане было больше года. Она уже начала говорить и все время просила есть. Однажды она долго плакала: «Мама, я очень хочу кушать». Я сказала ей: «Не плачь, сейчас я схожу к кому-нибудь и попрошу молока». Когда я вернулась с молоком, она уже умерла»…

Подростки работали в колхозе. Отец с раннего детства хорошо управлялся с лошадьми. Как старший сын он всегда помогал в работе отцу. Дедушка Готфрид возглавлял полеводческую бригаду, брал с собой сына, учил его всему. Поэтому отцу доверили ездить на лошади, возить разные грузы зимой на санях, летом на телеге.

Летом 1943-го председатель колхоза, видя, как голодает народ, отправил моего отца на станцию, в Усть-Калбу. Там был большой элеватор, куда колхозы сдавали зерно по хлебозаготовкам. Председатель приказал отцу, чтобы он не возвращался без хлеба. Когда отец сказал начальнику элеватора, зачем он приехал, тот ответил: «Тебе нужен хлеб, мальчик? Пойдем!» Они зашли на склад – там было совершенно пусто, ни зернышка. Накануне все вывезли на фронт. Отцу было 15 лет, в тот год он опух от голода, но продолжал работать.

Бабушка трудилась на военном заводе, за смену ей нужно было очистить от ржавчины на станке 1200 снарядов. Люди падали с ног от усталости и голода. У бабушки была длинная, до пояса, коса. Однажды волосы затянуло в станок, она чуть не погибла. С тех пор, до конца жизни, у нее болела голова. Когда сил не осталось, бабушка отказалась от работы, ее осудили и посадили в тюрьму. И это было спасением: ее назначили поваром. Готовить она умела прекрасно, даже из ничего. До сих пор вспоминаю простые лепешки, испеченные бабушкой на сковородке и слегка присыпанные ванильным сахаром, – вкуснее в детстве мы ничего не ели. Только через три года, в начале 1947-го, бабушку выпустили из тюрьмы.

Ее направили в подсобное хозяйство «Кемторг». Здесь выращивали овощи и животных на мясо для Кемерова. Бабушка трудилась в столовой, кормила рабочих – военнопленных немцев, спецпереселенцев и всех остальных. Через комендатуру она добилась, чтобы ее детей перевели к ней.

Дедушка тоже находился в трудармии. В 1943-м его обвинили в краже мешка овса и отправили в Мариинский лагерь, откуда он не вернулся. Бабушка с тетей Эммой прошли десятки километров пешком, чтобы навестить его в лагерной больнице, но уже не застали в живых. Где он похоронен, никто не знает…

Летом 1947 года в подсобное хозяйство из лагерей перевели новую партию военнопленных. Они заготавливали сено, ухаживали за скотом, работали в поле. Их жизнь была в какой-то степени лучше жизни российских немцев. Они получали хороший паек: 500 граммов хлеба, сливочное и растительное масло, сахар, чего спецпереселенцы не видели. Отец вспоминает, как однажды снарядили подводу за продуктами для военнопленных. Обычно ее сопровождали два человека: возница и вооруженный охранник. Привезли целую подводу продуктов. Видно, у голодных спецпоселенцев терпение лопнуло – ночью все украли. Как делили, кто ел, отец не знает. Виновных так и не нашли…

Бабушка жалела военнопленных. Среди них были молодые женщины и девушки. Они приходили к ней по вечерам, вместе молились, пели, как это принято у лютеран. Рассказывали друг другу о своей жизни. Вот так развела история один народ и сделала часть его врагом другой части. Но эта же причастность к общему прошлому и трагическому настоящему объединяла простых людей, которые не начинают войну, а страдают от нее.

Летом 1948 года мой отец с братом Сашей работали на заготовке кормов для скота, возили на быках сено с полей. Тогда он и познакомился с моей мамой. Она была эвакуирована в Алтайский край из Оятского района Ленинградской области, затем призвана на военную службу, воевала с 1942-го по 1944 год. В феврале 1944 года во время разгрузки снарядов машину, рядом с которой она находилась, обстреляли фашисты. Машина взорвалась, маму завалило землей. Как она вспоминала, девчонки ее откопали. Ее сильно контузило, к тому же она была ранена в правую ногу. Домой она пришла в 1945 году на костылях. В родных местах, разоренных войной, не было ни работы, ни еды, пришлось уехать к двоюродной сестре в Кемеровскую область…

Отец привез свою молодую жену на быках, в руках у нее был небольшой узелок – все имущество. Бабушка не хотела пускать невестку в дом, так как мама была на восемь лет старше отца, да к тому же русская. Но узнав, что молодые ждут ребенка, бабушка уступила и успокоилась… Построили из дерна землянку, покрыли ее тоже дерном… В этой землянке вьюжным утром в первый день весны я и родилась…

13 декабря 1955 года немцы Поволжья были сняты с учета в комендатуре, но возвращаться в родные края им было запрещено…

 Судьба и Родина

Георг Готфридович Ессен родился в селе Шталь Куккусского кантона Республики немцев Поволжья 17 марта 1928 года. Выслан по Указу от 28 августа 1941 года в Тисульский район Кемеровской области. Работал в подсобном хозяйстве, на кирпичном заводе, в колхозе. С 1966-го живет в Волховском районе Ленинградской области.
Сейчас ему 87 лет. Он инвалид второй группы. Четыре года назад умерла его жена. Вместе они прожили более 60 лет. В их жизни было много трудностей и горя и после войны: скончалась дочь в возрасте 25 лет, умерли внуки, сгорел дом. Но сильный характер и воля помогают Георгу Ессену держаться. Когда его спрашивают, почему он не уехал в Германию, он отвечает: «Для меня это чужая земля. Я вырос здесь, жизнь моя прошла здесь. Здесь моя Родина…»

Книга

Международный союз немецкой культуры выпустит памятный альбом «„Навечно, без права возврата“. Очевидцы и исследователи о немецком спецпоселении в СССР» – о жизни российских немцев в послевоенное десятилетие (на русском и немецком языках).
Альбом станет продолжением проекта 2011 года «„Выселить с треском!“ Очевидцы и исследователи о трагедии российских немцев» и проекта 2012 года «„…В рабочие колонны на все время войны“. Очевидцы и исследователи о немцах в трудовой армии».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Tolles Diktat 2024
 
Подписаться на Московскую немецкую газету

    e-mail (обязательно)

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *