Перед Российско-немецким домом в Москве / Simon Schütt
Из «прощального письма», 30.07.2014:
«Нет желания прощаться ни с кем и ни с чем, в том числе и с жизнью, но передали, что с 14 до 15 часов украинская армия будет бомбить наш город. Мне говорят: «Бросай всё, уезжай». Но я не могу бросить дом и то, что нажито за всю жизнь. Самое трудное для человека – сделать выбор. Прошу прощения, если кому-то причинил зло».
Из рассказа в редакции:
«Я сибиряк, родом из Иркутской области. На Украине живу с 1956 года. После демобилизации из армии мы по призыву партии и комсомола чуть ли не всем полком прибыли на шахты Донбасса. Я немного поработал шахтером, а потом поступил в медицинскую академию и дальше уже был врачом. Последние семь лет я живу в Луганской области, недалеко от Дебальцево, где сейчас идут бои. В нашем городе из 80 тысяч жителей осталось, наверное, не больше 5-ти. Кто на Украину к родственникам уехал, кто в Россию. Кто просто в Россию, зная, что она не оставит в беде. Только на Западную Украину не едут. На нашей улице, кроме нас, живут еще в одном доме. Остальные – забиты досками. Если в городе кто-то продает дом, все смеются: «Кто ж у тебя его купит?» И не на что купить, и неизвестно, что будет завтра. На улицах бегают голодные собаки, которых хозяева бросили, уезжая.
Шахты закрыты, заводы стоят (их еще в мирное время разворовали). Не работают ни почта, ни телеграф, ни банки. Пенсию не выплачивают с лета. Но мы живем в частном доме, так что выручает огород – на всю зиму делаем запасы. Какие-то людишки за проценты берутся привезти пенсию из другого города, где работают банки. Но кто доверит им карточку? Часть магазинов открыта – по ночам в них привозят откуда-то взятые продукты. Гуманитарная помощь приходит в Луганск и Донецк, там и оседает. До нас не доходит. Но на базарах, говорят, появляются сгущенка и другие продукты из привезенной помощи. Черный рынок процветает».
Из «прощального письма», 31.07.2014:
«Надвигается гуманитарная катастрофа. Уже нет в продаже хлеба и многих продуктов питания. Растут цены, особенно на сахар, муку и крупы. Не подвозят картошку, капусту и другие овощи. Люди хватают все подряд, несмотря на взлетевшие цены. Газ, воду отключили, скоро отключат и свет. Нужных лекарств в аптеках нет, а есть только сомнительные заменители, и те дорогие».
Из рассказа в редакции:
«Бои были вокруг нашего города. Над нами пролетали снаряды. Когда рядом стали взрываться мины, мне посекло спину. «Скорая» у нас работала все время, но дозвониться было невозможно. Лишь вечером приехала. Меня отвезли в больницу, где вынули три осколка.
Вечером в городе никто не выходит на улицу – опасно. Помимо официальных подразделений, находящихся под контролем новой власти, действуют банды. В частности, казаки. У нас своих казаков не было. Эти приехали в основном из Ростовской области. Грабят без стеснения. Приезжают с автоматами, могут, машину отобрать. Кому жаловаться? Милиции? А где она? По городу висят объявления за подписью казачьего атамана: «Если вас притесняют люди в военной форме, обращайтесь. Будем карать вплоть до расстрела».
Из «прощального письма», 7.08.2014:
«Пишу под обстрел окрестностей нашего города. Канонада такая, что отдается в голове и бьет по ушам. Для спасения от бомбежки мы приготовили себе укрытие – погреб в нашем доме. Спустили туда матрац, подушки, воду, лопату, топор. Но у подвала нет бетонных перекрытий».
Из рассказа в редакции:
«До Москвы я добрался из Луганска на автобусе. Частники набирают пассажиров, никаких билетов. «Деньги есть? – называют сумму. – Заходи». Приехать из Луганска в Москву стоит 650 гривен, то есть больше половины моей пенсии (она 1050 гривен). Автобусы ходят дважды в неделю. Надо записаться заранее. Ехать – 20 с небольшим часов. Пограничный пункт только один – российский (украинский разбомбили). Все, как положено: официальный досмотр, рамка металлоискателя. Отметку в паспорт ставят. Автобус был полный: и стояли, и на полу сидели. В основном все едут с протянутой рукой – у кого-то что-то просить. И я приехал за помощью или хотя бы советом. В Азово – немецкое общество, оно мне родное. Мой отец – родом из Германии. Я мог бы поехать и в Германию, где живет моя внучка. Но кем я там буду? Я ведь тут еще работаю, и полон сил. Да и языковой барьер – немецкий я знаю в школьном объеме.
Почему наша семья еще летом не уехала из Луганской области? Мы всё думали: война вот-вот кончится. А теперь уже понятно, что киевским властям верить нельзя. Вроде договорились о перемирии, но у нас и сейчас стреляют. И в эту минуту стреляют. Мира там не будет. Все наши ожидания и надежды напрасны».
Записали Юлия Ларина, Артём Нойер
От редакции.
Представленный взгляд, несомненно, односторонний. Но трудно от человека, прячущегося от войны в погребе, ожидать масштабного охвата событий. Он не журналист, не политик, не военный. Он – жертва войны.
Меньшинство стало еще меньше
Немцам, оставшимся на Донбассе или переехавшим в качестве беженцев в другие регионы Украины, оказывается гуманитарная помощь из средств Министерства внутренних дел Германии. В этом году на нее будут выделены дополнительные деньги. Эту новость сообщил немцам Украины в середине февраля в ходе своего многодневного визита в Киев уполномоченный правительства Германии по делам переселенцев и национальных меньшинств Хартмут Кошик. «Германия в этом экзистенциальном кризисе стоит на стороне Украины, – заверил он. – Неустанные усилия федерального канцлера Меркель и министра иностранных дел Штайнмайера, направленные на установление мира и стабильности на Украине, – тому подтверждение. При этом мы проявляем особую солидарность с немецким меньшинством Украины, которое играет важную роль моста между двумя странами». Хартмут Кошик выступает за возобновление работы Межправительственной украинско-германской комиссии по проблемам этнических немцев Украины, которая не заседала уже почти 15 лет.
По данным последней Всеукраинской переписи населения, проведенной в 2001 году, в стране проживает около 33,3 тысячи немцев. За почти полтора десятка лет численность немецкого населения республики, конечно, изменилась, однако вряд ли кто-то сегодня с уверенностью ее назовет. В Крыму, согласно той же переписи, было 2790 немцев.
По статистической информации Федерального административного ведомства в Кёльне, с момента проведения переписи в Германию переехало около 12 тысяч человек. Тем не менее, в связи с отсутствием новых официальных данных, правительство Германии оперирует на сегодняшний день цифрой 30 тысяч. 4620 немцев проживают в Донецкой области, 1555 – в Луганской.
Ольга Силантьева
