Может ли России реабилитироваться в глазах Запада?
Думаю, сейчас самое главное для России – развивать инструментарий «мягкой силы» (англ. soft power). Это понятие, придуманное американцами, означает распространение общего диалога гражданских обществ через стремление показать свою культуру и историю с самой лучшей стороны.
И как России использовать эту «мягкую силу»?
Весь мир должен «мягким путем» узнать, чего хочет Россия и как она сегодня живет. Только так можно познакомить всех со своими идеями, культурой и видением будущего. Российские инструменты культурной дипломатии еще недостаточно развиты. Конечно, есть крупный фонд «Русский мир», который аналогичен американским или немецким. Но нужно гораздо больше вкладывать именно в «мягкую силу», чтобы показать миру: Россия действительно не враждебная страна. Важно побороть русофобию, которая есть на Западе. Нужно убеждать особенно европейские народы в том, что Россия видит себя частью европейской цивилизации и готова к самому близкому культурному, экономическому и политическому сотрудничеству с Западом, соблюдая при этом свои национальные интересы.
Есть ли примеры успешного использования «мягкой силы»?
Конечно. У Америки это так называемый «американский образ жизни» (англ. American way of life). Это Голливуд, американские фильмы и индустрия развлечений. Американцы учат весь мир, как жить красиво и комфортно, они половину планеты заразили этой идеей – в положительном смысле, конечно. Поэтому к Америке очень хорошее отношение в Европе.
У немцев тоже есть своя «мягкая сила». Возьмем, например, Гёте-институт, который не только преподает во всем мире немецкий язык, но и проводит культурные мероприятия, представляя Германию (за государственные деньги, естественно) образованной и культурной нацией. В Германии есть фонды Аденауэра, Эберта, Зеленой партии или либералов, которые тоже имеют свои точки по всей планете. Их задача – показывать суть немецкой демократии, немецкого правового государства. Они тоже пытаются представить Германию как образец для всего мира – именно путем «мягкой силы» и культурной экспансии. Можно привести примеры других государств – Франции, Англии, где эта система тоже поставлена не хуже.
А как обстоят дела в России?
У Советского Союза были институты для продвижения своих идей, но они были, прямо скажем, враждебными для Запада – идеологическими, марксистскими. С 91-го года надо было выстраивать уже новую Россию – современную, демократическую, христианскую, если хотите.
В 90-е годы на культурную дипломатию в России, конечно, не было денег. Наоборот, Россия на десяток лет стала объектом миссионерства «мягкой силы» со стороны Америки, Германии и Европы. Кстати, в результате Россия так и не стала частью Запада. Сегодня Россия окрепла, она уже не такая, как в 90-м году. У нее появилась уверенность в своей правоте, в своей культурной значимости. Россия возвращается к корням своей религиозности, своей цивилизации, которую она получила от Византии. И у нее формируется свой инструментарий для организации работы так называемой «мягкой силы».
Кто, по вашему мнению, должен стать проводником «мягкой силы» России?
Не чиновники, а люди, которые знают Европу и мир. Люди, прожившие целую жизнь или часть своей жизни за границей, оставаясь русскими – людьми, принадлежащими к российской культуре и цивилизации, к российскому мышлению. Это, например, группы соотечественников, церковные и другие организации, которые можно было бы поднять, чтобы создать во всем мире более привлекательный образ России.
А что Россия может дать миру и, в частности, Германии?
Тогда нужно задать и встречный вопрос: а что может дать Америка или Германия, Англия, Франция или Турция? В каких-то странах и культурах приживаются чужие идеи, в каких-то – нет. Я думаю, что России нужно влиться в глобальную цивилизацию путем прививания своей культуры и своего видения мира, тут альтернативы уже нет. Ведь если страна не встраивается в современный мир с его контактами и социальными связями, дорогами и портами, она теряет свое значение, размывается в других нациях.
Сегодня очевидна конкуренция, соперничество идей. И у России с ее великим культурным богатством и традициями есть, что показать Европе. Европа обогатится и объединится для того, чтобы стать уже полноценной Европой от Лиссабона до Владивостока. Россия, в свою очередь, будет принимать многое, что ей захочется, от Европы. Но, конечно, какое- то соперничество идей и мировоззрений остается. Россия должна и занимается пропагандированием своего образа жизни, своего видения мира, своей культуры, своего наследия – литературы и музыки, живописи и кино. Поэтому она остается крупным игроком, одним из полюсов в многополярном культурном мире разных цивилизаций.
Русские, живущие за границей, должны сохранять свою культуру или интегрироваться в другую?
Человек образованный может делать и то, и другое. Человек, который приезжает, например, в Германию из России или из другой страны, не должен отказываться от своего воспитания, традиций, религии. По своему опыту могу сказать: если серьезно за это взяться, то можно стать гражданином двух культур и даже двух государств – с пониманием народа, из которого происходишь, и того, с которым ассимилируешься. И те люди, которые будут знать в совершенстве больше двух языков, будут ориентироваться в этом мире лучше, чем те, кто знает один язык и замыкается на самом себе.
Русскоязычные люди, которые оказались здесь, в Германии, должны стремиться сохранить самые близкие связи со своей Родиной, но в то же самое время интегрироваться в Германии, можно даже сказать – в Европе. И быть здесь частью европейской культуры.
Вы ведь воспитываете своих детей в традициях обеих культур – и русской, и западной?
Я сам родился на Западе, но воспитывался в русской культуре, православной вере и российских обычаях. У нас был очень тесный круг близких друзей, но у нас не было того, что есть у моих детей сегодня – связи с исторической родиной. Ни я, ни мой отец не могли ездить в Россию до 90-го года. Мы не могли общаться с нашими родственниками, мы не знали, что на самом деле происходило в России. Я вырос не на Высоцком и «Машине времени», не на советской классике и кино. Те же советские фильмы рассматривались здесь как враждебные, антизападные. И поэтому ситуация тогда была гораздо сложнее, чем сейчас, когда можно быть и там, и здесь.
Мои дети могут ездить в Россию, они могут общаться с родственниками. Нет никаких преград, есть общая Европа и общий мир. Они в любом случае будут знать два языка, немецкий и русский – это идет уже автоматически, ведь дети растут и воспитываются одновременно и в той, и в другой среде. В глобальном мире важно, чтобы они знали как минимум еще один иностранный язык. И даже не английский, а, может быть, китайский или еще какой-то другой универсальный язык, который будет необходим во второй половине XXI века, чтобы иметь успех в профессиональной жизни.
Беседовала Елена Айзенберг-Гальперина
Досье
Александр Рар родился в 1959 году в семье известных русских эмигрантов. Его предки относились к сословию потомственных почетных граждан Российской империи. Однако после революции дед Рара оказался в Прибалтике, а оттуда в 1941 году на основании германо-советского договора о переселении балтийских немцев выехал с родными в Германию. Супруга Александра Рара Анна (урожд. Гальперина) переехала в Германию из Санкт-Петербурга. Окончила здесь университет по специальности «Социальная психология, экономическое право, политология». Вместе Александр и Анна воспитывают двоих детей – Михаила и Алевтину.
