Участники лунной миссии: Виктор Феттер, Илья Рукавишников, Наталия Лысова, Марк Серов, Елена Лучицкая, Анна Кикина / Музей космонавтики
Любава Винокурова
За романтическим названием лунного эксперимента стоит аббревиатура – Scientific International Research In Unique Terrestrial Station (SIRIUS) — международное научное исследование в уникальном наземном комплексе. 17 дней экипаж SIRIUS находился в изоляции и пытался выжить в условиях долгого космического путешествия.
Виктор Феттер родился в 1983 году в Краснодаре. В 1992 году семья эмигрировала в Германию. Учился в Hochschule Aalen. Работает в департаменте Life Science and Commercial Projects компании Airbus, развивает российско-германское сотрудничество в сфере космонавтики.
Виктор, как вы стали участником эксперимента?
С 2010 года я веду совместные проекты с Институтом медико-биологических исследований. Сейчас, например, работаем над усовершенствованием «электронного носа» – универсального анализатора газов. В скафандре космонавт дышит воздухом с высоким содержанием кислорода, что часто приводит к оксидативному стрессу. «Электронный нос» за короткие сроки соберет для нас данные о том, как чувствует себя космонавт после выхода в открытый космос. Об эксперименте с полетом на Луну я услышал полтора года назад. Первоначально я должен был играть роль переводчика-коммуникатора. Предполагалось, что в эксперименте будут участвовать японцы, а я буду помогать им находить язык с российской командой. Но японцы не приехали, а я участником эксперимента все-таки стал.
Для чего вообще проводился эксперимент?
Человечество готовится к выходу за орбиту Земли и исследованиям ближайших объектов Солнечной системы – Луны, Марса, астероидов. В России сейчас разрабатывается многоразовый космический корабль «Федерация», аналогичная конструкция есть и у NASA. Кроме того, к 2023 году планируется строительство международной лунной орбитальной станции (англ. Deep Space Gateway). Все эти проекты помимо сложных технических решений требуют и подготовленного экипажа. Если при полетах на МКС в случае нештатной ситуации космонавта можно вернуть на землю в течение 6 часов, то при полетах к Луне сделать это не получится – полет длится три дня. Поэтому нужно готовить универсальных специалистов, которые будут и инженерами, и биологами, и врачами в одном лице. Так было в нашем эксперименте.
Вы были знакомы с другими участниками до эксперимента?
Нет, но я рад, что попал в хорошую команду. Многие думают, что мы делали что-то несерьезное. Мол, просидели в закрытом помещении 17 дней, что в этом сложного! Ради эксперимента в 17 дней я провел в Москве семь недель: предварительные фоновые испытания, сам эксперимент, а затем постэкспериментальные исследования. Помещение, в котором мы жили, по-научному называется гермообъект, между собой мы звали его «бочкой». В «бочке» не было душа мы могли пользоваться только влажными салфетками. На нас проверяли нового поставщика питания для космонавтов, новую форму одежды. Нам создавали нештатные ситуации: мы должны были спасти одного из членов экипажа, проводили реанимационные процедуры. Учились пользоваться аппаратом УЗИ, брать у себя кровь и самостоятельно проводить ее анализ, и это все без помощи с Земли! Мы фиксировали изменения организма, его реакцию на изоляцию. Мы жили в гермообъекте без солнечного света, с атмосферным давлением воздуха чуть выше, чем в Москве, дышали искусственно созданным воздухом, таким же, как космонавты на МКС. У меня упала плотность кости (этот показатель измеряется с помощью рентгена), то же самое происходит и с реальными космонавтами. Но мы-то в космосе не были! Значит, на этот показатель невесомость не влияет, тогда как это объяснить? Задачка для ученых! Вот полетим на Марс, а из корабля выйти не сможем.
Виктор Феттер на лектории в Музее космонавтики/ Музей космонавтики
Я читала, что вам не давали спать.
Да, у нас была депривация сна на 38 часов. Мы не могли как-то искусственно поддерживать состояние бодрости, например пить кофе. А после 24 часов бессонницы не разрешали есть. Но при этом мы должны были продолжать выполнять свои задачи. Если во время настоящего полета возникнет экстренная ситуация, то возможности выспаться не будет.
Вы не жалеете, что оказались в SIRIUS?
Конечно, нет! Это был увлекательный опыт. Не так много людей на Земле могли бы похвастаться участием в космическом эксперименте, такую возможность не купишь за деньги. Полеты в космос нужны не для того, чтобы покинуть нашу планету, наоборот – они помогают делать ее лучше. Кстати, возможность туристической поездки в космос не так нереальна, как кажется. Лет через двадцать – это будет обычным делом.
Вас пригласили принять участие в эксперименте не только как инженера, но и как человека с другим менталитетом. Как сработал этот фактор?
Мне кажется, я больше жаловался на какие-то методологических недоработок, связанных с экспериментом, чем остальные участники команды. Я ворчал, а они спокойно делали свою работу.
Что вы планируете делать дальше? Есть ли жизнь после SIRIUS?
Во-первых, немецкие коллеги очень ждут рассказа о моих приключениях, выступлю перед ними с докладом. Во-вторых, продолжу работу над собственными проектами. В нашем департаменте Life Science мы работаем над технологиями, которые обеспечивают выживание космонавтов. И, конечно, я мечтаю о том, чтобы наши идеи могли приносить пользу не только в космическом пространстве, но и на Земле. Сейчас мы делаем для немецкого космического агентства D LR (нем. Deutsche Zentrum für Luft) оранжерею Eden ISS. В стальных контейнерах в Антарктиде при температуре –60 °C мы будем выращивать огурцы и помидоры, снимать урожай каждую неделю. Делать такой эксперимент в космосе очень дорого, а Антарктида – не очень приятное место для жизни, здесь не выжить без помощи с «Земли». Освоив эту технологию, мы сможем выращивать еду практически в любых условиях – как раз это и нужно для путешествий на Луну и Марс.
