Наталия Перевезенцева
Рождественская елка пришла в Россию довольно поздно. Сначала она была только новогодней. Как и многое у нас, ее появление связано с именем Петра I. В конце 1700 года в тогдашней столице – Москве – обнародовали царский указ: летоисчисление вести от Рождества Христова, а Новый год праздновать по-европейски – 1 января. Велено было в честь праздника жечь костры, пускать фейерверки, а дома украшать хвойными и можжевеловыми ветвями. Обычаи эти царь подсмотрел во время своего путешествия по Европе. После смерти Петра про елку забыли, – только владельцы трактиров сохранили традицию круглый год украшать свои заведения елками. К слову, некоторые историки полагают, что от этого и пошло выражение «елки-палки».
Первыми в Петербурге (а значит, и во всей России) ставить и украшать елки именно к Рождеству стали российские немцы. Постепенно елка становилась все более популярной, в 30–40-е годы XIX века ее уже наряжали во многих знатных домах. И, конечно, царская семья «первая среди первых» поддерживала новый для России обычай. Тем более что русские императрицы Мария Федоровна и Александра Федоровна были немецкими принцессами – рождественская елка оставалась для них одним из самых светлых воспоминаний детства.
В 1818-м Александра Федоровна, тогда еще великая княгиня, устроила елку в Москве. А на Рождество 1828 года, уже став императрицей, собрала на первую детскую елку и своих детей, и племянниц, и детей некоторых придворных, входивших в ближний царский круг. По старому немецкому обычаю каждому ребенку было поставлено свое деревце с угощением и подарками.
Рождество постепенно стало не только семейным, но и государственным торжеством. К празднику давали награды, повышали в чине, проводили всякого рода официальные церемонии. Тот же Бестужев-Марлинский, описывая предпраздничную суету на улицах столицы, отмечает: «Гвардейские офицеры скачут покупать новомодные эполеты… Фрачные… покупают галстухи, модные кольца, часовые цепочки и духи… У дам свои заботы, и заботы важнейшие…» Для дипломатического корпуса в Зимнем дворце устраивался торжественный рождественский прием, а по городу шли балы и маскарады.
Первая публичная елка зажглась в 1852 году в Екатерингофском вокзале (вокзалом или «воксалом» называли тогда не столько место, откуда отправлялись поезда, сколько увеселительное заведение, как правило, соединявшее в себе ресторан и зал для музыкальных вечеров или театральных спектаклей). Уже в начале 1840-х годов журналист Иван Панаев замечает: «В Петербурге помешаны на елках. Что за праздник, коли не было елки?».
Домашние праздники проходили, как правило, по сценарию, великолепно описанному Александром Куприным в рассказе «Тапер». «Под громкие звуки марша из «Фауста» были поспешно зажжены свечи на елке. Затем Аркадий Николаевич… распахнул настежь двери столовой, где толпа детишек, ошеломленных внезапным ярким светом и ворвавшейся к ним музыкой, точно окаменела в наивно изумленных, забавных позах… Но через несколько минут, когда подарки были уже розданы, зала наполнилась невообразимым гамом, писком и счастливым звонким детским хохотом. Дети точно опьянели от блеска елочных огней, от смолистого аромата, от громкой музыки и от великолепных подарков».
Конечно, не во всех семьях Рождество праздновалось пышно, но везде, где были дети, родители старались принести в дом елочку, положить под нее подарки и приготовить особенно вкусный ужин. На рождественские каникулы студентов отпускали домой даже из закрытых учебных заведений, а для сирот наряжались благотворительные елки и устраивались утренники. Само деревце по немецкому образцу украшали разными лакомствами: орехами в серебряной и золотой бумаге, конфетами и марципановыми фигурками, горящими свечами и Вифлеемской звездой.
И всеми этими радостями мы обязаны петербургским немцам!
Автор – историк, поэтесса, член Союза писателей Санкт-Петербурга
